страшного. Они просто счастья своего не знают, дом тёплый, еды сколько влезет.

— Может она взрослая, поэтому так поступила с тобой? — я сидела рядом на земле, уперев подборок в колено. Ящерицы копошились в ящике, похожи они были на один большой зеленый клубок.

— Начну тогда с маленьких, может они будут посговорчивее.

К нам подошёл Василий и с интересом заглянул в дом ящериц.

— Убери своего монстра подальше от моих малышек! — Петька поднял ящик над головой.

— Как значит не было у тебя ящериц, так Васенька самый любимый у тебя был! А как обзавёлся своей живностью, так всё? Не нужен больше мой кот?

— Не нужен! Он на моих саламандр охотиться собрался!

— Может и я не нужна!?

— Может и не нужна!

— Ах, так! Значит сиди тут со своими ящерицами! Может и язык тебе откусят, чтобы лишнего не говорил! — слова Петьки больно ударили в сердце. Я схватила в охапку Василия и помчалась домой. Глаза заливали слёзы, я бежала не разбирая дороги. И только закрыв за собой дверь, я выдохнула, спустила кота на пол, села на ступеньку крыльца и расплакалась.

Мы и раньше ссорились, но эта ссора была грандиозной! Мы не общались уже несколько дней. Я старалась не выходить из дома, сидела затворницей, читала книги, смотрела телевизор, и всё ждала, что Петька простучит в стену условный знак в стену, но он не стучал.

Как-то раз я возвращалась из магазина и увидела под окном кухни Петьку.

— Чего хотел? — я скрестила руки на груди и зло смотрела на бывшего друга.

— Помириться хотел… Прости меня, Ника, дурак я… — Петька смотрел мне в глаза, — никакой я не алхимик и никогда им не стану.

— С чего это? Ты ж был так уверен в этом.

— Сбежали от меня мои саламандры, в первую же ночь… Не признали они меня, а я из-за них тебя и Ваську обидел. Вы меня простите? — мальчик смотрел с надеждой.

— Мороженое будешь? Только купила, клубничное.

— Значит прощаешь?

— Прощаю, — я протянула другу стаканчик.

Глава 6. Наших бьют!

Лето неумолимо двигалось к завершению, дни стали короче, ночи длиннее, вечера холоднее, а наше настроение с Петькой ниже плинтуса. Осталось несколько недель и он уедет. У Петьки были друзья в родном городе, а он у меня был единственным другом. Пока ребята с нашей окраины бегали большими группами, мы держались дуэтом. Ни мне, ни ему не хотелось напрашиваться в уже устоявшийся коллектив.

Больше не хотелось неспешно читать по утрам или расходиться по домам на время просмотра мультиков. Мы будто пытались поиграть во все игры мира. Каждый раз придумывали что-то новое, не доиграв одно, начинали играть в другое. Баба Лена вечно торчащая разноцветным поплавком в огороде, не успевали за нами следить. Мама часто кричала на нас, потому что мы будто специально находили повод, чтобы пробежать под вывешенным после стирки прохладным бельём.

Вода в реке становилась прохладнее с каждым днём, но это не останавливало нас. Мы не только плавали, но ещё и ловили рыбу или устраивали пикник под свисающими ветками плакучей ивы.

Мы всегда уходили на другой берег от пляжа, дабы не стать жертвами подростков, которые ныряли под воду и ради смеха дергали за ногу плавающих. Петька научился плавать этим летом, благодаря моему папе, и то, по собачьи. А я уверенно держалась только на воде, под водой плавать так и не получалось, хотя попыток было несметное количество.

Сегодня мы как обычно пришли на наше излюбленное место. Разложили большое, цветастое покрывало на траве, лимонад спустили в речку в садке и повесив полотенца на сучки дерева побежали к воде.

Петька прыгнул первым. Бомбочка вышла отменная, холодные брызги долетели до меня и купаться резко перехотелось. Я отошла от края берега.

— Ника, спасай! — голова Петьки показалась над водой и вновь ушла под неё.

Не долго думая, я спрыгнула с берега. Набрала в лёгкие воздуха, закрыла нос одной рукой и нырнула. Плыть с одной рукой было тяжело, зелёная вода не давала никакого обзора. Я шарила свободной рукой вокруг себя, но не находила друга. Грудь горела огнём, кислород закончился, а я всё искала и искала. Выныриваю в надежде, что Петька пошутил и уже сидит на берегу, смеясь надо мной. Глаза дерёт, всматриваюсь в берег — пустой. Хватаю ртом как можно больше воздуха и повторяю процедуру. Со второй попытки вижу друга, он барахтается под водой и не может подняться наверх. Подплываю ближе. Он влетел ногой в рыболовную сеть! Разорвать её одной рукой не получается. Петька еле движется, в его глазах читается страх. Отнимаю руку от носа. Вода противно льётся в ноздри, слизистую щиплет, изо рта вырываются пузырьки драгоценного воздуха. Со второй рукой справиться с сетью становится легче. Леска режет пальцы. Начинаю захлёбываться водой и из последних сил вырываю ногу друга из плена и толкаю его вверх. Мне жутко страшно! Казалось что я провела под водой часы, а не минуты.

Выныриваю и сразу же закатываюсь кашлем. Непрошенная вода льётся из носа и рта. Всё внутри дерёт, глаза режет, словно мне кислоты хлебнуть дали и ей же умыли. Практически вслепую доплываю до берега и сажусь в воде. Рядом сидит Петька и жадно хватает воздух, его глаза красные, губы синие, тело трясет мелкой дрожью.

— Живой? — я никак не могу отдышаться.

— Вроде да. Ника, если бы не ты… — мальчик утыкается головой в поджатые колени и начинает плакать навзрыд.

— Эй! Ты чего нюни распустил? Всё же хорошо!

— А если бы я..

— Если бы, да кабы, выросли б во рту грибы. Лимонад будешь? — киваю в сторону садка.

— Спасибо, я уже речной воды напился.

— Я тоже. Аж тошнит…

Мы молча выбираемся на берег и падаем на покрывало. Свежая, ещё не примятая нашими телами трава еле заметно пружинит. Мы шумно дышим, раскинув руки и ноги. Мы и другие ребята прошерстили речку вдоль и поперёк в самом начале купального сезона, сетей тут отродясь не бывало. Да никто и не ставил их в зоне купания. Здесь охлаждался весь наш район! Кто же поставил сеть и нарушил негласный запрет?

— Ник, давай покрывало на солнце перетащим. Мне что-то холодно.

— Да, давай.

Я успокаивалась, тело захватила усталость, солнце нежно грело кожу. Не знаю сколько мы так пролежали. Кажется, даже задремала под мирное сопение Петьки и стрекотание кузнечиков. Я услышала шорох и открыла глаза. Надо мной возвышался некто высокий. Яркий луч слепил