– Они обошли троих ее подружек и двоих бывшихбойфрендов, – рассказывал Костик, растягивая гласные. – Спросили, неу них ли Юлька. Сутки посидели в засаде возле каждой квартиры – ждали, непоявится ли она. Ничего не дождались, вот и сняли наблюдение. Да, а однудевчонку, с которой у Юли близкие отношения, – Нику Церковину, – ивовсе испугали так, что она милицию вызвала. Дуболомы…

На его пухлом лице отразилось все, что Костик думает оподобных методах работы, и Бабкин вынужден был с ним мысленно согласиться.

– И все? – уточнил он. – Больше никаких мерне предпринималось?

Костик пожал плечами:

– Какие тут меры, когда шеф всем вставил пистон? На ееподружку, Нику, наши Саша с Вовой вздумали орать, чтобы, так сказать, сломатьпсихологически. Говорят, были уверены, что она врет, будто ничего не знает оЮльке.

– Ясненько… – протянул Сергей. – Вот что,Константин: я сейчас начну опрашивать всех, живущих в доме и просто общавшихсяс девушкой. Составьте мне список, пожалуйста.

Парень полез в карман костюма, но Бабкин остановил его,добавив:

– После того, как сами ответите на кое-какие вопросы.

Из дальнейшей беседы выяснилось, что Юля Тогоева с отцом неладила, поскольку тот не воспринимал ее всерьез и отказывался выдаватьтребуемую дочерью ежемесячную сумму. В этой части рассказ Олега Борисовичаполностью подтверждался. Никаких ссор накануне побега девушки из дома, пословам помощника, не происходило: Юля пребывала в своем обычном взвинченномнастроении, но после очередного отказа отца в выдаче средств скандалить нестала, лишь коротко бросила «ну и черт с тобой» и ушла. Последний разКонстантин видел ее выходящей поздно вечером из кабинета отца. Олега Борисовичадома не было, а в его отсутствие заходить в кабинет разрешалось лишь Виктору,главе охраны, и Костик сделал Юле замечание. Он подозревал, что она искала там деньги,но потом решил, что ошибся.

– Почему? – спросил Бабкин. – Олег Борисовичне хранит в кабинете наличность?

– Хранит, кажется… – неуверенно ответилпомощник. – Но она была в таком, знаете, тоненьком топе и в шортах. Я нанее посмотрел… в общем, у Юльки точно не было купюр. Я бы заметил.

Круглые щеки заалели. «Понятно, – усмехнулся про себяБабкин. – Значит, девица была вся в обтягивающем, и ты так глазел на нее,что не заметил, куда она сунула деньги. Могла бы и за резинку трусов ихспрятать».

– К тому же Олег Борисович ничего не говорил опропавших деньгах, – добавил Костик. – Наверное, она искала и ненашла.

На следующее утро Юля исчезла, оставив записку. Запискахранилась у Тогоева, но Костик утверждал, что и так помнит ее текст.

– «Не нужно меня искать, я сама займусь своейжизнью, – процитировал он по памяти. – Жаль, что раньше этого несделала».

– А что у нее была за жизнь в доме Олега Борисовича?

– Нормальная жизнь… – пожал плечами Костик. –Своя комната, полная свобода, шофер всегда отвезет, куда скажешь. С жиру онабесилась, вот что.

– Друзья, подруги?

– Какие-то имеются… – с сомнением ответилпарень. – Юлия Олеговна, правда, девушка необщительная, но на курсах скем-то познакомилась. На курсах дизайнеров, имею в виду. Я видел только Нику, одругих ничего не знаю.

– У Юли парень есть?

– Нет никого. С таким поганым характером никому она ненужна, – не сдержался Костик, и Бабкин внимательно посмотрел на него.

– Отчего же с поганым?

Парень замялся.

– Сказали «а», говорите и «бэ», – вздохнулБабкин. – Начальству я вас закладывать не собираюсь, можете мне поверить.

– Стерва она двуличная, вот кто! – решилсяКостик. – Посмотришь: кажется, девчонка как девчонка, тихая, незаметная.Даже милой может притвориться, если захочет. А узнаешь ее поближе – ну такаязмея расчетливая!

– Какая же она расчетливая, если от отца сбежала безвсякой выгоды для себя?

– Вот я и думаю, что какая-то выгода у нее все-такиесть, – хмуро поделился сомнениями Костик. – Юля ничего просто так неделает. Знаете, какая она злопамятная? Я как-то раз отказался ей дать машину сводителем, когда она захотела по магазинам прокатиться, – одна тачка тогдабыла в ремонте, а другая могла потребоваться Олегу Борисовичу. Так Юлька послеэтого два месяца мне мило улыбалась, расспрашивала о жизни, делами моимиинтересовалась… Друзьями почти стали! А когда я, как последний дурак, сболтнулей об одной своей промашке, так меня через два часа вызвал сам, – при этихсловах Костик ткнул пальцем в потолок, хотя они с Бабкиным находились наверхнем этаже особняка, – и такой разнос устроил, что мама не горюй! АЮленька, девочка наша, сидела у него в кабинете и посмеивалась, глядя на меня.Честно вам скажу: мне от нее иногда бывало не по себе. Поэтому с ней долгоникто и не встречался: есть в этой девке что-то такое… жутковатенькое. Кто-тобыстрее это просекает, кто-то медленнее… Я вот долго присматривался, потому ипострадал.

– А откуда вы знаете про ее бывших приятелей?

– Что у меня, глаз нет? Я при Олеге Борисовиче, можносказать, днем и ночью. Слышал, как она по телефону разговаривает, как с отцомссорится… Как-то даже закричала, что выйдет замуж и уйдет из дома, но что-то несложилось у нее с замужеством.

– Замуж, значит… – повторил Сергей, записывая заКостиком. – Скажите, а к родственникам она могла податься, как вы думаете?

И посмотрел на парня с надеждой, будто тот мог в однусекунду помочь ему закончить все расследование. Но Костик отрицательно покачалголовой.

– Мы их первым делом проверили. У Олега Борисовича изродственников есть сестра, но она, во-первых, живет в Сочи, и, во-вторых, Юли унее точно нет. А еще есть дальняя родня по матери в Питере, но их тоже успелипроверить до вас. Пустой номер. Да, и от шефа я слышал о какой-то престарелойтетке, – подумав, добавил он. – Но к ней, шеф говорил, Юлька точно непойдет.

– Почему?

– Потому что мы со старой грымзой в давнейссоре, – пояснил Тогоев, когда Бабкин пришел к нему со своим вопросом,закончив беседовать с Костиком. – Она мне не родная тетка, а жена моегодядюшки. Вдова, точнее говоря. Законченная стерва! Последний раз мы виделись надядиных похоронах и с тех пор не разговаривали, потому что она меня терпеть неможет. – Он ухмыльнулся, словно мысль о неприязни какой-то дальнейнеродной тетки была ему приятна. – Если она Юльку на улице увидит – неузнает, а уж Юля-то бабку и подавно: ей лет десять было, когда дочь с моейтетушкой общалась, и больше обеим такого общения не захотелось.

Тогоев визгливо рассмеялся.

– Почему? – снова спросил Сергей.

Предприниматель уставился на него с веселым изумлением.

– Как – почему? Сами подумайте: о чем десятилетнейдевчонке говорить со старухой, которой почти шестьдесят? Агнесса, жена моя,потом рассказывала, что Марта из себя вышла и разоралась прямо в ресторане, дотого ей Юлька надоела: кричала, что та вести себя не умеет, оскорбляла их сАгнессой. Правильно, своих-то детей нет, вот и не умеет с ними разговаривать.Дура бесплодная.