И Юльке досталось по полной программе. В саркастическихвыражениях ее попросили больше не демонстрировать столь явно свое вкусовоеубожество, воздерживаться от попыток насаждения варварской культуры и в другойраз в магазине избегать соблазнов в виде позолоченных кулончиков, разноцветныхметелок, фарфоровых голубков и прочих заманчивых приобретений.

Юлька спрятала овеществленный гимн тупости и пошлости отгреха подальше и отправилась протирать пыль в гостиной – Марта Рудольфовнатребовала ежедневной влажной уборки.

Начала она с лакового столика возле дивана. Ах, какой этобыл столик! С кокетливо изогнутыми ножками, с круглой черной столешницей,аккуратной, как маленькая шляпка модницы. Из ящичков торчали серебряные ключи –нет, не ключи, а ключики, резные и совсем кукольные – такие впору бы носить нашее как оригинальное украшение, а не ящики ими запирать. Почти любовно Юлькапротирала тряпкой все изгибы столика, все блестящие завитушки, и если преждеэти действия выводили ее из себя и быстро утомляли, то к концуполуторамесячного проживания у Марты Рудольфовны она научилась извлекать из нихудовольствие. Ее больше не нервировало каждодневное ползание с мочалкой по всемста пятидесяти метрам квартиры на пятом этаже, она почти привыкла начинать деньс мытья раковин («первое, что ты должна сделать, почистив зубы, – этоотдраить раковину!») и даже унитаз приветствовала, как ожидающего ее приятеля –непринужденным взмахом ершика.

А что еще остается делать, если ты очутилась у ведьмы?

Марта Рудольфовна Конецкая, конечно же, была ведьмой. Двараза в неделю протирая фотографии, развешанные по стенам в ее спальне (юнаяМарта в длинном черном платье: из высокого ворота поднимается, как белый бутон,головка на длинной шее; Марта крупным планом: изысканное худое лицо, надменныйвзгляд, пальцы едва держат пахитоску; Марта вполоборота: тень от ресниц,полуопущенные веки, изогнутые вишневые губы), Юлька даже боялась всматриватьсяв них: казалось, молодая Марта наблюдает за нею со снимков, приглядываетсясвоими темными глазами, в глубине которых прячется бесовщина. Смахивала пыль –и поскорее уходила из спальни, тем более что дел было предостаточно.

Шестидесятивосьмилетняя Конецкая когда-то была манекенщицей,работавшей в Московском доме моделей на Кузнецком Мосту. Карьера ее, по меркаммоделей, была удивительно длинной и очень успешной: она начала сниматься дляжурналов в девятнадцать лет и оставила подиум в сорок, успев поработать сВячеславом Зайцевым и заслужить славу одной из его любимых манекенщиц. Высокая,с удлиненным бледным лицом в обрамлении черных волос, худощавая и тонкорукая,Конецкая никогда не считалась красавицей, но была исключительно эффектна. Ксвоим почти семидесяти годам она уже много лет красила волосы, скрывая седину,кожу, когда-то белую от природы, запудривала, но осанку и манеры манекенщицы«высокого полета» сохранила в полной мере.

– Профурсетки, – увидев в телевизоре очереднойконкурс моделей, презрительно бросала Марта Рудольфовна в адрескрасавиц. – Глупые курицы, рассчитывающие получить даром все и сразу. Бытьмоделью – боже, что за неуместное слово, будто речь идет о танках или самолетах, –так вот, быть моделью означает иметь к этому призвание и дьявольски многотрудиться! А эти… – презрительный кивок в сторону экрана, – ничего неумеют, ни на что не способны и не знают даже своих великих предшественниц. Чтоони слышали о Романовской или Збарской? О Галине Миловской? Ни-че-го.

В своей квартире Марта Рудольфовна была полновластнойхозяйкой. Она сменила трех мужей, всегда выбирая мужчин старше себя и проявляяредкую прозорливость в том, что касалось их материального состояния: послеженитьбы на Конецкой каждый из них упрочивал его настолько, что, пройдя развод,Марта оставалась в большом выигрыше по сравнению с первоначальным своимположением. Впрочем, последнему супругу удалось избегнуть участи оставленногомужа: он тихо скончался, успев побаловать жену драгоценностями и шубами, ккоторым она почувствовала вкус после сорока. Таким образом, Марта в сорок шестьлет стала вдовой и на этом успокоилась.

До появления Юльки просторную шестикомнатную квартируКонецкая делила с двумя женщинами. Одна из них, Валентина Захаровна Мурашова,была ее школьной подругой. Много лет назад, когда Марта Конецкая перешла изодной школы в другую и оказалась в классе, враждебно настроенном к новенькой,Валя Мурашова встала на ее защиту. Благодаря ее заступничеству Марту пересталитравить, а девочки подружились – как оказалось, на всю жизнь. Мурашова допенсии работала преподавателем химии в обычной московской школе, но блестящейжизни и карьере подруги нисколько не завидовала – скорее наоборот: втихомолкужалела Марту, посвятившую себя такому однообразному, изматывающему занятию.

Конецкая умела быть благодарной: после того как из-засемейных обстоятельств у Валентины началась депрессия, она перевезла подругу ксебе и стала ее опекать. Последний год они жили вместе, а когда состояниеМурашовой ухудшилось из-за прогрессирующего диабета, в доме появилась Лия –молчаливая молодая женщина с сосредоточенным лицом, редко освещающимсябелозубой улыбкой, и ровной каштановой челкой, густой, как у пони. Как понялаЮлька, в ее обязанности входило постоянное присутствие рядом с Мурашовой,проведение несложных медицинских процедур и самый обычный присмотр – ВалентинаЗахаровна хромала на одну ногу, она с трудом вставала и садилась, и вовремяпротянутая рука, на которую можно было опереться, приходилась очень кстати.

С Лией Юлька попыталась пару раз завязать разговор, нопочувствовала, что та относится к ней с насмешливым превосходством, и отстала.Не хватало ей еще искать симпатии какой-то сиделки! Правда, втихомолкузавидовала ее выдержке.

Валентину Захаровну Марта с удовольствием третировала (кчему та относилась с удивительным благодушием), а Лию почти игнорировала,рассматривая, по-видимому, лишь как подобие одушевленного костыля для подруги.Но иногда на Конецкую что-то находило, и она начинала придираться к сиделке попустякам. На месте Лии Юлька давно бы уже вышла из себя, та же сносила всенападки стоически и ни разу не сорвалась в ответ. Как-то после особеннобезобразной вспышки Марты Рудольфовны Юлька перехватила Лию в коридоре инегромко – чтобы не услышала ведьма – шепнула:

– Слушай, зачем ты с ней мучаешься? Нашла бы другуюработу!

Та неожиданно сверкнула улыбкой, хотя Юлька не видела всвоем вопросе ничего смешного.

– Зеленая ты еще, – пожала плечами Лия, и Юлькавозмутилась про себя: они же почти ровесницы! – Если из-за каждойкапризной старухи работу менять, никаких нервов не напасешься. И тебе тоженужно быть поспокойнее – неужели не видишь: она только того и добивается, чтобыты разозлилась? А ты возьми да не злись. Или злись, но так, чтобы никомузаметно не было.

Подмигнула ободряюще и скрылась в комнате Мурашовой.

Во всем происходящем Юлька разобралась не сразу, потому чтоникто не собирался давать ей отчет в том, что за отношения царят междуобитателями квартиры. Поначалу она лишь поняла, что ей нужно быть тише водыниже травы, беспрекословно исполнять приказы Марты Рудольфовны и постараться невызывать ее гнев.