— Кто ты? — повторил вопрос мужчина. Что-то было в его голосе такое, что я покрылась мурашками.

— Распутная девка, эньор, — брякнула я и бухнулась перед ним на колени, чтобы достовернее изобразить недалекую девицу легкого поведения, которой я решила прикинуться; почему-то именно этот образ показался мне самым безопасным. — Тружуся в храме во искупление грехов своих бессчетных… Невеста драконова взяла меня на годочек, работой грязной нагрузила, а я и радехонька – так Великий Дракон быстрее простит меня, дурную, ленивую, до мужиков охочую…

— По мне так хорошая девка, — оценил меня человек Блейна. — А если и впрямь до мужиков охочая – так вообще золото. Так, мой эньор?

— Золото дорогой металл, — ответил тот, — женщины куда дешевле. Кто-то еще прячется в ходу? Иди проверь.

— Да, эньор.

Здоровяк вернулся в ход.

— Зачем ты вернулся, служитель? — спросил Блейн у Рика.

— Так прибраться надо, эньор, — выкрутился мальчик. — Вы же везде набле… следы телесные оставили.

— Что-то я не вижу в ваших руках ведер и тряпок.

— Так они в коридоре. Мы через ход пошли, чтобы не мешать никому, думали, вы уже спите. Нельзя Святилище грязным оставлять, ллара Эула ох как рассердится… она итак на вас сердита, — добавил умный мальчик, смещая акцент на то, что это Блейн не должен здесь находиться, а не мы.

— Ллара не желает со мной говорить?

— Не желает. Она боится, Дракон отвернется от нее после того, что…

— Если и отвернется – невелика беда, — заметил Блейн, не потрудившись дослушать Рика.

Здоровяк меж тем успел изучить ход и, выйдя, сообщил господину, что он пуст.

— Убраться, значит, пришли, — протянул Блейн, еще раз поочередно поглядев на нас с Риком. — Что ж, принимайтесь за дело. Как закончите в Святилище, можете заглянуть на кухню: мои люди немножко там побезобразничали. Пусть ваша ллара не злится – они праздновали мое возвращение к жизни.

С этими словами мужчина пошел к выходу из Святилища.

— Мой эньор! — остановил его здоровяк. — А девка-то хороша… зачем ей пропадать здесь, полы драить? Может, возьмем с собой? Вы заодно счет обновите.

— Простолюдинки не в счет, ты же знаешь, — лениво ответил Блейн, но я распознала в его голосе искорку интереса и обмерла. — Ну-ка встань, девка.

Я поднялась, но продолжила смотреть в пол. Так, наверное, вела бы себя женщина простого происхождения, оказавшись перед эньором Блейном, о котором идет по Империи такая дурная слава.

Мое сердце заколотилось бешено, когда мужчина взял меня за подбородок. Пальцы его оказались холодными; он повернул мое лицо в одну сторону, в другую, оценивая.

— И правда, хороша…

— Эньор, — жалостливо протянул Рик, — будьте милосердны, не троньте! Она обещала лларе Эуле, что ни перед одним мужчиной больше ноги не раздвинет, кроме мужа законного.

— Извини, милая, — усмехнулся Блейн, — жениться нельзя.

И, сказав это, крепко поцеловал меня в губы; я задохнулась от неожиданности, и, когда он отстранился, судорожно вдохнула. Эньор со своим человеком рассмеялись и ушли.

Я вытерла рот рукавом и прошипела:

— И ради такой вот благодарности ты меня ночью из кровати вытащил, Рик?

— Я же не знал! Думал, они дрыхнут давно, они же пили все…

— Этот не пил.

— Ты не думай, я сам тут все вычищу, только тебя сначала обратно в комнату отведу, — заискивающе проговорил служитель. — Ты только к ступени подойди, забери, что эньор оставил.

— А это безопасно? — уточнила я, поглядев на алтарь и высокое, до потолка, пламя на нем.

— Да-а-а, — неуверенно протянул Рик.

Еще раз вытерев губы, я несмело приблизилась к алтарю, в любой миг готовая отпрянуть. В этот раз от огня шел настоящий жар, обжигающий, опасный… Решившись, я преодолела оставшееся расстояние и быстро схватила предмет, который Блейн оставил на первой ступени.

Им оказался крупный рубин, ограненный в форме капли.

До утра мы с Риком драили пол в Святилище; как ни выпроваживал меня служитель, как ни просил вернуться в кровать и спать спокойно, я была непоколебима. Пол отмывался плохо, едкая гадость неизвестного происхождения, которая вышла из отравленного Блейна, тяжело отходила от каменных плит. Управившись, наконец, в Святилище, мы перешли на кухню. Там и в самом деле был учинен небольшой погром, но мы и его ликвидировали, действуя слаженно, быстро, умело.

— …Я занималась этим не впервые, — проговорила я, когда мы закончили с уборкой и развалились, уставшие, на стульях в кухне.

— Чем? — устало спросил Рик и зевнул.

— Уборкой, чем же еще. Я простолюдинка.

— Ты не можешь быть простолюдинкой, ведь ты плад, — возразил Рик. — Но твоя семья могла быть бедной. Ты правда ничего не помнишь о прошлом?

— Совсем ничего.

— Хотел бы я ничего не помнить о своем прошлом…

— Оно было полно тягот и лишений? — спросила я иронически, но без насмешки.

— Нищета, грязь и холод – вот мое прошлое. Ллара Эула спасла меня и дала другую жизнь.

— Добрая женщина, но странная… — задумчиво произнесла я.

— Как и все драконовы невесты.

Я провела пальцем по переднику, который нашла в кухне, и достала из кармана рубин Блейна… точнее, мой рубин. Как приятна руке его тяжесть, как идеально он огранен, как роскошен этот вишнево-красный цвет…

Я влюбилась в камень мгновенно, как только увидела; затрепетала, коснувшись его впервые. У меня ощущение, что не Блейн камень на тех ступенях оставил, а сам Великий Дракон. Я и сейчас, камня касаясь, ощущаю тепло огня…

— Очень красивый, — вымолвил Рик, тоже любуясь рубином. — Я же говорил: на ступени перед Священным огнем оставляют лучшие дары. А ты идти не хотела. Только не говори лларе Эуле о рубине, она велит тебе его выбросить или вернуть Блейну.

— Не скажу… — прошептала я, завороженно глядя на эту рубиновую прелесть. — Рик, я влюбилась…

— В Блейна? — ужаснулся мальчик.

— Нет, дурачок, в камень. Глянь, как переливается… С роду такой роскоши в руках не держала.

— Теперь он твой.

Полюбовавшись еще на камень, я убрала его в карман передника – главное потом не забыть забрать, и спросила у служителя:

— Что ты знаешь о перерожденных? Какая у них судьба? Что меня может ждать?

— Судьбы у всех разные. Перерождение – одно из великих чудес, дар Великого Дракона, поэтому к перерожденным людям относятся с уважением и почтением. Говорят, поцелуй перерожденного приносит удачу, — покраснев, добавил служитель.

— Правда? — игриво протянула я, нарочно смущая паренька. — Хочешь, поцелую тебя на удачу?