— Вечер добрый, — Коля улыбнулся и предвосхищая ее движение, открыл перед Верой дверь.

— Спасибо, как всегда выручаешь.

— Не за что, Верочка. Может, помочь с пакетами? Лифт-то опять не работает.

— Как они замучили с этим лифтом, ей Богу! Спасибо, Коль, но я Костю попрошу, — Вера улыбнулась и проскользнула в теплый подъезд.

— А он дома что ли? — Коля задрал голову, отсчитывая вниз два этажа от крыши. — Темно у вас.

— Спит, наверное, — Вера пожала плечами, теперь уже вымучивая улыбку. — С дежурства, сам понимаешь, — Коля последний раз затянулся и выбросил бычок через плечо.

Вера поморщилась. И для кого, спрашивается, у подъезда урна стояла?

— Как же ты его попросишь, раз он спит. Давай сюда, — Вера вздохнула, но отказывать не стала. Передала Коле пакеты, и, расстегнув пуховик, пошла следом. — Объявление видела?

— Какое?

— Завтра в пять общее собрание собственников жилья. Вениамин Валентинович будет вещать о планах на год грядущий, — Коля остановился и обернулся к Вере. На лице его играла хамоватая улыбка.

— Лучше бы он лифт починил, — Вера вздохнула. — И дверь в подъезд нормальную поставил.

— Вот, правильно говоришь! Ты им завтра, Верочка, выскажи все, как на духу! Глядишь, что-нибудь да изменится, — Коля снова остановился.

Вера посмотрела на него снизу вверх.

— Изменится все, когда ты жопу свою от дивана оторвешь и доводчик отрегулируешь, слесарь хренов! — неожиданно зло подумала она, а вслух сказала. — Если бы только это на что-то повлияло. Спасибо, Коль, но я дальше сама, — и, забрав из его рук пакеты, Вера двинулась вверх по лестнице.

— Косте привет передавай!

— Ага, непременно, — она хмыкнула себе под нос и ускорилась.

Хорошее настроение, как ветром сдуло.

Ну, вот что за человек? Да, красиво перекладывать ответственность — это талант, не каждый может. Интересно, что еще она должна сделать? Может, лифт починить или лампочки на этажах вкрутить и защитные колпаки одеть, чтоб не воровали. Или участкового натравить на того, кто мусорные мешки на площадках бросает?

Вера поднималась все выше, чувствуя, как закипает в венах кровь. Как же она устала от недомужчин. Избалованных вниманием и опекой, ленивых, неспособных принять мало мальски твердое решение. И, самое главное, не умеющих брать на себя ответственность.

Между седьмым и восьмым, когда до родных пенат оставался всего один лестничный пролет, Вера остановилась. Опираясь о поручень одной рукой, она никак не могла восстановить дыхание. Шея и спина вспотели, и Вера скинула пуховик с плеч.

— Кто-то идет, слышишь?

— Там никого нет, кошечка…

— Мне здесь не нравится, пойдем лучше к тебе… — легкая возня, визгливый женский смех.

Вера замерла, прислушиваясь.

— Ко мне нельзя, там ремонт, грязь… — Вера покачала головой.

Только этого ей не хватало.

— Нас точно никто не увидит?

Вера запрокинула голову, всматриваясь в пролет между перилами — темно, хоть глаз коли. До самого чердака ни одной зажженной лампочки.

— Конечно, ты сомневаешься?

— Но…

Видимо, рот ей заткнули поцелуем, потому что несколько минут Вера не слышала ничего, кроме возни, приправленной солидной порцией вздохов. Потом раздался смех и о перила ударилось что-то металлическое.

— Вот ты моя умница!

Коротко звякнула молния. На этот раз девушка замолчала надолго. Вера прекрасно знала, что сейчас происходит у нее над головой. Оставалось только решить, что делать самой. Подняться домой, прервав прелюдию или дождаться финала и выйти на поклон?

Может быть Коля сыграл на нервах, а может быть что другое, но Вера решила не разыгрывать комедию и пошла на приступ.

Поднявшись на площадку восьмого, она полезла в карман за ключами. В паре шагов от нее, на следующем лестничном пролете, творились садом и Гоморра, но Вера дала себе слово, что не обернется ни при каких обстоятельствах. Нащупывав в темноте замочную скважину, она вставила ключ и тут же услышала:

— Какая восхитительная задница, черт меня дери!

Задохнувшись от возмущения, обернулась.

На площадке было темно. Уличный фонарь рассеивал легкий желтый свет на пролет этажом ниже, так что наверху Вера различала лишь силуэты.

Девушка стояла на коленях, с головой уйдя в процесс. Лица парня Вера не видела, но в свете уголька тлеющей сигареты четко различала блестящий на мизинце перстень. Пряжка ремня методично билась о железные прутья перил.

Оба были поглощены происходящим и, кажется, не замечали ничего кругом. Вера покраснела. Было в этом что-то первобытное, яростное и не имеющее ничего общего с любовью. Чистое, не обремененное эмоциями плотское удовольствие.

Конечно, в темноте он не мог ее видеть и наглый окрик не имел к Вере никакого отношения. Молодой оттопыренный зад девицы Вера различала прекрасно даже в темноте.

— О, да… — парень с натужной хрипотцой выдохнул и, отбросив окурок в сторону, оперся свободной рукой о стену.

— Теперь моя очередь, — игриво проворковала девушка, поднимаясь на ноги. Он хмыкнул и, притянув ее за подбородок, поцеловал. В

Веру передернуло и в этот момент все понеслось в тартарары.

— Для окурков, как и для прочего мусора, — она сделала особое ударение на последней фразе. — Есть отдельное место — мусорное ведро. Это на будущее.

Не без удовольствия Вера отметила, как девчонка вздрогнула от звука ее голоса.

— А ты, ударница орального труда, запомни. Один раз дала себя на колени в грязь поставить, всегда будешь в грязи стоять…

— Чего? — когда первый испуг прошел, маленькая шлюшка перешла в нападение, но Вера уже проворачивала ключ в двери.

— Он для тебя денег на нормальную постель пожалел, а ты ему и первое, и второе, и компот…

Закончить мысль Вере не дал глубокий мужской хохот. Положив свободную руку на плечо девушки и даже не потрудившись застегнуть штаны, он смеялся, сильно и громко.

— Ты, че, совсем уже! Она меня…

— Расслабься, — он, наконец-то, вспомнил про штаны и, не переставая смеяться, застегнул молнию и ремень.

— Ха, жаба старая, завидуй молча! Твоя дырень никому и даром…

Но Вера захлопнула железную дверь квартиры раньше, чем до нее добралась лавина гнусных оскорблений. И, несмотря на физическое удовлетворение от сказанного, руки дрожали, а в глазах почему-то стояли слезы.

Надя приехала рано утром.