— Я извиняюсь…

— А я вас нет, — холодно добавил мужчина. — Вы в курсе сколько стоит час погрузочных работ? У меня там двое работяг на почасовой таксе, — он вытянул руку, почти касаясь уха председателя и указывая на шахту за его спиной. На мизинце блеснул перстень с крупным камнем. Вера застыла. — Я вам скажу — месячной зарплаты председателя вполне хватит.

— Но я не имею отношения… — Вениамин Валентинович дернулся, Вера увидела как по щекам расплылись красные пятна. — И уберите руки!

— Если мне не изменяет память, вы тут главный, нет? — мужчина развернулся на каблуках, сложив руки на поясе и оглядывая толпу. — Хотя это легко исправить… Если не в состоянии решить поставленную задачу здесь и сейчас, предлагаю избрать нового председателя, — он вышел вперед, на свет.

Надя схватила Веру за руку, прошептала:

— Это тот, Магомаев! — но Вера получше сестры знала, кто это.

Тертые серые джинсы, из переднего кармана свисает и уходит назад толстая цепь, тяжелые коричневые ботинки на шнуровке и черный свитер с высоким горлом. Но самое главное — перстень.

Боже, а она еще приняла его за озабоченного подростка!

— Да как вы смеете! — первой опомнилась бухгалтер. — Это самоуправство!

— Самоуправство, многоуважаемая, это расходовать целевые деньги на личные нужды. А я являюсь собственником жилья в этом доме и права имею равно как и все присутствующие!

По толпе прошел смешок. Ира вспыхнула, открыла рот, но ответить ей не дали.

— По мне проблема здесь одна — безответственное отношение к своим обязанностям, халатность и панибратство, — мужчина обвел глазами присутствующих. — Хотите жить лучше? Тогда возьмите на себя ответственность и выберите того, кто сможет закрыть все вопросы раз и навсегда. Или продолжайте стоять и сотрясать воздух бесполезными беседами, — он выдержал паузу. — Ну, голосуем? — люди не спешили поднимать руки и незнакомец, оглядывая их, кривил губы в злой, ядовитой усмешке.

Вера почувствовала, как ее бросает в жар и, сама себе не веря, вскинула руку. Надя тут же подняла свою и лицо ее озарила широкая улыбка.

— Вот! Прекрасно, хоть кто-то не боится бороться за свои права! — мужчина хлопнул в ладоши и вприпрыжку спустился к Вере.

— Игнат, — он протянул руку, а Вера замерла.

В ней вдруг разом всколыхнулась буря противоречивых чувств и воспитание вступило в нелегкую борьбу с женской гордостью — жать руку тому, кто творит непотребства у ее порога — еще чего!

Надя расценила заминку Веры как неудачную попытку флирта и, вонзив сестре под ребра два пальца с острыми ногтями, заставила-таки ее ответить на рукопожатие.

— Вера, — ладонь Игната была теплой и шершавей, а глубоко посаженные глаза карими, с тонкими зелеными прожилками.

Каков наглец!

Обещает отчаявшимся лучшую жизнь, в то время как сам основы этой жизни и подрывает. И зачем только руку подняла! Вера нахмурилась и буквально вырвала свою ладонь из хватки Игната.

— Обещания, конечно, замечательные, но, позвольте поинтересоваться, как вы собираетесь воплощать их в жизнь?

Что мужским словам — грош цена, Вера уже поняла. И, если новоиспеченный сосед чего-то стоил, говорить за него должны были поступки.

— Готов исполнить любую вашу просьбу, Верочка, — Игнат улыбнулся и что-то такое проявилось в его глазах, что Вере совсем не понравилось. — Особенно, если это будет просьба личного характера…

На этот раз Вере не составило труда сохранить на лице непринужденное выражение — с некоторых пор, у нее выработался иммунитет к провокациям.

— Доводчик, Игнат. Вы можете начат свою предвыборную компанию с настройки доводчика.

— Принято, Верочка, — он улыбнулся еще шире, подмигнул Наде и развернулся к соседям, молча наблюдавшим за происходящим. — Ну, будут еще просьбы и предложения?

По толпе людей прошел легкий ропот. Игнат завладел их вниманием. И сейчас достаточно было одной искры, чтобы разгорелось пламя…

— Аварийная служба уже выехала! — вскричал Вениамин Валентинович. По его лицу струился пот и глаза, налитые кровью, прожигали нового соседа насквозь. Игнат взбежал по ступеням и похлопал председателя по плечу.

— Сразу бы так! — и, сбавив голос на полтона, добавил. — Приятно чувствовать себя мужчиной, правда? — Вениамин проигнорировал колкость и, выставив перед собой папку, словно защищаясь от Игната, строго спросил.

— Документ на собственность предоставьте.

— Само собой, — он отступил на шаг, жестом приглашая председателя пройти первым. — Прошу, этаж девятый, квартира тридцать четыре.

Вениамин Валентинович подниматься не торопился, отирая платком выступивший на лбу пот. Игнат же продолжал улыбаться и в глазах его плясали черти.

А Вера удивлялась про себя — разменял пятый десяток, а ведет себя хуже подростка. Неужели он будет жить в квартире над ней? Какой ужас!

Довольно с нее потрясений на сегодня! Взяв сестру за руку, Вера потянула Надю за собой.

— Полагаю, на этом все и мы свободны? — она поднялась на один пролет и, поравнявшись с Игнатом, добавила. — И не забудьте про доводчик.

— Будет сделано в лучшем виде, — он улыбнулся, выставляя напоказ ряд ровных белых зубов и отступил на шаг, давая Вере пройти.

Поднявшись на пролет, она обернулась и поймала на себе взгляд Игната. Задумчивый, с легкими искрами веселья в уголках глаз, он словно говорил Вере: «Я тебя узнал!»

А ведь действительно, если она вычислила его по перстню на мизинце, ничто не мешало ему узнать ее по голосу…

Как стыдно!

Вера отвернулась, когда у Игната зазвонил телефон. Коротко ответив, он спустился в подъезд и за общим шумом Вера различила знакомый женский голос.

— Что? Ты издеваешься, опять пешком!?

— Не куксись, детка, давай я тебя понесу, — девица фыркнула, засмеялась, явно сжимаемая в объятиях, и повелительно изрекла.

— Лучше сумки возьми, — и шпильки зацокали по ступеням.

Встречаться на своем этаже с молодой хамкой Вера не хотела, поэтому специально замедлилась, пропуская обоих вперед.

Девица была, что называется, не в бровь, а в глаз — высокая, фигуристая, вышколенная, такая холеная и надменная, что чуть не сдувала всех на своем пути. На Веру даже не взглянула и, конечно, не узнала, что порадовало.

Игнат, сама галантность, наоборот, улыбнулся обеим, и как резвый козлик последовал за «своей госпожой» — как в сердцах окрестила девушку Вера.

Когда расстояние между ними увеличилось до одного пролета, Надя блаженно прошептала: