class="p1">Живот предательски заурчал. С утра ничего не ела. Пёс внимательно посмотрел, повилял хвостом и пошёл обратно к своей будке.

— Катя, Катенька, ты шоли? — мама выходит на крыльцо. — Ты чё ето удумала?

Родила она меня в сорок три, так что годы её не щадили. Мы с Димой часто приезжали помогать: воды натаскать, продуктов привезти, где-то что-то починить. Все же маме перевалило за шестьдесят.

Год назад Дима поставил насос, пока мама ездила в город в больницу. Ох и крика было, из-за того, что мы посмели сделать что-то в её отсутствие. Зато сейчас, мама не нарадуется воде в доме. Да и нам стало легче: не нужно было каждые выходные мотаться туда-сюда.

— Да вот, заехала, — слезы скапливаются в уголках глаз, но беру себя в руки и улыбаюсь. Подхожу к ней и обнимаю. Она мой единственный живой родственник.

— Ну чаво ты, не стой, проходи, проходи, — отстраняет от себя. — Мы там с дядей Мишей твоё день рождения отмечаем, — она заходит в дом, а я следом.

Снова натягиваю улыбку на лицо. Нельзя показывать

Зайдя в тамбур, снимаю куртку и вешаю её на крючок возле печки.

— Здравствуйте, дядя Миша, — приветствую соседа, тот только кивает в ответ.

В руках у него стопка, на столе копченая рыба, варёная картошка, огурцы с огорода, различная зелень. В доме стоит неприятный запах бражки, что погружается меня в болезненные воспоминания детства. Пьяные драки, разборки и голодный ребёнок…

— А хде Дима, доча? — интересуется мама, подходя к столу.

Опирается на столешницу и сверлит меня изучающим взглядом.

— Мам, Дима… — ком застревает в горле. Хочу ей рассказать всю правду, поделиться своей болью, только понимаю, что сейчас не время.

Мама хватается за сердце и плюхается на старую табуретку, которая скрипит под ней.

— Помер! Ох, батюшки, бяда-то кака! То смотрю ты бледная вся. Садись скорее! Миш, налей ей! — морщусь от ее привычной реакции — решать все проблемы алкоголем.

Снова нахлынывают неприятные воспоминания детства. Обнимаю себя за плечи, встряхиваю головой, чтобы отогнать прошлое.

— Нет, нет, мам, — отрицательно машу головой.

Беру свободный стул и сажусь немного в стороне от стола. Мне и так тяжело после предательства любимого мужчины, еще и впитывать запах ненавистного алкоголя не хватало.

Скрещиваю руки на груди и все еще надеюсь на поддержку матери. Может, она все-таки выпроводит своего гостя, видя мое состояние.

— Да что ж ты мать-то так пугаешь, паршивка ты, — ругается и делает глоток. — Ой! — снова театрально хватается за сердце.

— Мам, он…

А я отворачиваю голову в сторону, глотая предательские слезы.

— Заболел?

Обреченно смотрю на мать, но ничего не отвечаю.

Дядя Миша хотел что-то сказать, да видимо решил не вмешиваться, поэтому ловко подхватывает вилкой очередную картофелину. Закидывает ее в рот и с чувством жует. Потом встает из-за стола, подмигивает маме, явно прося пойти с ним. Они захлестывают глазами и мама сдается.

Кивнув головой мне на прощание, дядя Миша молча уходит. А мама встревоженно семенит за ним.

Спасибо соседу за понимание. Он всегда был добр ко мне, хотя и не просыхал. Может, хочет сказать маме, чтобы выслушала меня. А то она никогда не понимала моих проблем.

Проходит минут тридцать и я уже беспокоюсь — а не ушли ли они продолжить “разговор” в другом месте. Учитывая, что они друзья, то вполне возможно.

— Так что случилось? — прямо с порога раздраженно спрашивает мама. — Из-за тебя вон сосед ушел. Ты не могла шо-ли нормально сказать, что случилось?

— Мам, Дима, — всхлипываю, сжимаю пальцы в кулаки и выдаю на одном дыхании, — он мне изменил!

Не выдерживаю наплыва эмоций, сердце рвется от боли. Прячу лицо в ладонях и выпускаю слезы наружу. Слышу шаркающие шаги мамы, она садиться на свое место с разочарованным вздохом.

— Ишь, бяда какая, — маме все ни по чем. — Никто ж не помер. Вон твой папка тоже все гулял, и ничо, жили ж как-то, — она отмахивается от меня как от назойливой мухи.

— Ты его защищаешь? — смотрю на неё в полном шоке.

— Да велика бяда, все мужики, да за юбками только так.

— Но мам, — осекаюсь под ее осуждающим взглядом.

Я ехала за поддержкой, но столкнулась с суровой реальностью. Когда я уже наконец пойму, что в этом доме мне никогда не будут рады? Что меня не поймут…

— Шо мама? А хто тебе правду то скажет, чай не я, — она закинулась очередной стопкой. — Сама ж поди виновата.

— Да что же ты такое говоришь? — сломленным голосом выталкиваю слова.

— А то и ховорю! Своево мужика держи всехда на виду! Переспал с друхой? Ничё, переживёшь, дурёха! Семья важнее всего. Запомни это, дочь!

Мама еще долго отчитывала меня в своей привычной манере, как в детстве. Но я уже не слушала. Просто молча смотрела в пол, жалея, что решилась приехать в родной дом.

— Вот не соврал же Мишка, — заплетающимся языком произнесла она, — а я сразу поняла… Дима твой сказал, что ты его не так поняла. Тебе надо привязать его к себе дитем. Иначе и вправду уйдет к другой и ты останешься одна.

И тут я слышу, как к дому подъезжает чья-то машина. В нашем-то селе? Автомобиль тут роскошь. Судя по звуку, это не старенькая вечно глохнущая волга наших соседей через дорогу.

Волоски на затылке встают дыбом, по телу пробегают мурашки ужаса.

— Мама, ты кого-то ждёшь? — что-то внутри подсказывает мне ответ, но я старательно гоню от себя догадки.

Мама не могла так со мной поступить…

Глава 6

— Мария Петровна? — в двери постучали. Послышался очень знакомый мужской голос.

— Дима… — выдыхаю онемевшими губами, глядя ошарашенными глазами на маму. Резко встаю, отчего стул со скрежетом отъезжает назад, а потом с глухим стуком падает на пол.

— Заходи, открыто. — крикнула она и подмигнула мне пьяным взглядом. — Ничо, ничо, — вальяжно машет рукой в сторону двери и продолжает говорить нравоучительным тоном — Потом спасибо мне скажешь. Димка-то твой, ведь примчался сразу, стоило только намекнуть шо ты тут. Вот и забудь, хто там на нем скакал и куда целовал. Любит он только тебя.

— Как ты могла? — чувствую себя преданной и обманутой самым родным человеком на планете. Будто сердце когтями вырвали из груди.

Острое чувство несправедливости охватывает меня, начинаю задыхаться от столь вопиющей несправедливости.

За что они так со мной!

Снова и снова меня предают.

Сколько ещё я смогу выдержать? Что за день?! Не иначе, кому-то там наверху перешла дорогу.

Чем могла заслужить такое отношение?