Тут в голову готовящемуся к смерти магистру пришла отличнаяидея: схватиться обеими руками за руль и вывернуть его на себя, чтобы бешенонесущийся автомобиль швырнуло под откос. А там уж пускай Господь решает, всехли ездоков забрать к Себе на разбирательство или явить чудо и кого-нибудь покаоставить.

От этой сумасшедшей мысли страх немного отступил.

— Пожалуй, нет, — задумчиво произнесла Венера. — Грохнутьвас означало бы списать потраченное время в непродуктивные расходы, а я к этомуне привыкла.

Она посмотрела на Николаса таким долгим, оценивающимвзглядом, что он снова похолодел. Психопатка, а кто будет следить за дорогой,ведь сто девяносто!

— Будете отрабатывать долг, а там посмотрим. — Даже неповернув головы, Венера чуть шевельнула рулем — пропустила между колеснеширокую, но довольно глубокую выбоину. — За вами числится следующее.Во-первых, четыре дня моей работы. Во-вторых, вы застрелили одного из моихпомощников. Ну, и в-третьих, из-за вас скушал пулю капитан из МУРа, а этолишние хлопоты. Общая сумма выходит серьезная.

— Какая? — встрепенулся Фандорин, обнадеженный переходом наязык бухгалтерии. — Я небогат, но если мы договоримся о рассрочке…

Жестокая богиня коротко, зло рассмеялась:

— Из-за вас я осрамилась перед заказчиком. Пострадала моярепутация, а в профессии, которой я занимаюсь, репутация — самое главное. Этотущерб деньгами не искупишь. Вы задолжали мне свою жизнь, Ника.

В устах страшной женщины это домашнее обращение прозвучалотак дико, что Фандорин вздрогнул. Она же вдруг заулыбалась, кивнула каким-тосвоим мыслям. Пробормотала:

— Так-так-так… Умница девочка.

Кажется, у вершительницы Николасовой судьбы прямо на ходузарождался какой-то план.

Фандорин нервно заерзал, оглянулся назад — оба пистолеросидели неподвижно. Утконос бесстрастно смотрел в окно; второй же, которого Никараньше так боялся, по сравнению с безжалостной Венерой показался ему не стольуж страшным. По крайней мере, в глазах бандита было что-то человеческое —пожалуй, даже сочувственное. И подумалось: представительницы прекрасного пола,конечно, в целом лучше мужчин — мягче, добрее, милосердней, но уж если женщинаисчадие ада, то любого злодея за пояс заткнет.

— Мират ищет гувернантку для своей Золушки, — сказалоисчадие ада таким тоном, будто рассказывало о каких-то общих знакомых.

— Что? — удивился Николас. Она продолжила, не обративвнимания на вопрос, и стало ясно, что это не приглашение к диалогу, арассуждение вслух.

— Билингвальный англичанин, да еще настоящий баронет. Ингабудет в восторге. Ни у кого такого гувернера нет, все подруги от завистиполопаются. От кого бы наводку кинуть, чтоб не догадалась? От агентства, чегоуж проще. Она ведь посылала туда заявку. Элементарно! Решено, Фандорин, выстанете гувернером.

— Я? Гувернером? — пролепетал он, ожидавший чего угодно,быть может, даже приказа совершить убийство, но никак не такого мирногозадания. — Но где?

— В семье одного богатенького дяденьки. Будете учить егообожаемую дочурку английскому языку и изящным манерам. Вы ведь джентльмен? —засмеялась она.

— А что еще я должен буду там делать? — спросил Николас,пытаясь уразуметь, в чем здесь подвох.

Улыбка с ее лица не исчезла, но голос стал жестким:

— Всё, что скажу. Прикажу — ночью к Мирату в спальнюзалезешь и зубами ему глотку перегрызешь. Прикажу — станешь Ингину болонкутрахать. Понял?

Переход к прямой агрессии и грубости был таким внезапным,что Ника отшатнулся.

— Послушайте, как вас…

— Ну, допустим, Жанна, — ответила она и снова чему-торассмеялась.

— Послушайте, Жанна, я вам не зомби и не стану делатьничего, что противоречит моим принципам. Лучше сразу выкиньте меня из машины.

— Не хотите моську трахать, — резюмировала она. — И горлонезнакомому дяде тоже грызть не желаете. Такие у вас принципы. Отлично васпонимаю. Конечно, лучше быть выкинутым из машины. Но это не самое ужасное, чтоможет произойти с человеком. Особенно, если он такой примерный семьянин… — Итем же ровным тоном приказала. — Макс, подержи-ка господина Фандорина, а то недай бог начнет за руль хвататься.

Мужчина, сидевший сзади (тот самый, в чьем взгляде Николасупривиделось сочувствие), легко и уверенно взял магистра в стальной зажим.

— Я вас убивать не стану, — продолжила Жанна. — Живите себена здоровье. Но долг отдавать все равно придется. Согласна взять в уплатулюбого из ваших очаровательных двойняшек. Вы кого больше любите — Эрастика илиАнгелиночку? Я не зверь, мне кого-нибудь одного хватит. Можете сами выбрать.

Николас забился, захрипел, мечтая только об одном — поскореепроснуться. Только теперь ему стало ясно, что все безумные события последнихдней — кошмарный сон, и виноват во всем сумасшедший посетитель, назвавшийсясудьей. Это он завел речь про заложников и про чудовищный выбор междусобственными детьми. И вот нате вам, приснилось.

Но это, конечно, был самообман, защитная реакция ошалевшейпсихики. В следующую секунду Ника о пробуждении уже не думал — с ним случилосьнечто странное, совершенно необъяснимое.

Он вдруг увидел происходящее извне, со стороны. Шоссе;мчащуюся по нему машину; в машине человек, которого держат за горло. Наблюдатьза этой сценой было мучительно. Но потом он увидел ту же машину сверху —сначала в натуральную величину, потом, по мере того как точка обзораперемещалась все выше и выше, автомобиль превратился в жука, в букашку, вкрошечную точку. Мир не был единым — их оказалось два: большой и маленький. Вмаленьком происходило несчастье, большой же сохранял величавость и равновесие.И мелькнула непонятная мысль: я могу всё перевернуть. В моих силах восстановитьв маленьком мире гармонию, но тогда большого мира больше не будет. Почему тоэто дикое допущение — что большого мира не будет — показалось Фандоринусовершенно невыносимым.

— Нет, — просипел Николас.

— Нет? — удивилась Жанна, но тут же сама себе объяснила. —А, это у вас с воображением проблемы. О! Как кстати. Сейчас продемонстрирую.

Не поняв, что она имеет в виду, Николас проследил за еевзглядом.