— Это… я… — Никак не могу сформулировать мысль из тех, что вьются в голове.

— Вы же красивая девушка. — Понижает голос на полтона. — Даже умеете краситься, как выяснилось. Вам просто нужно поменять гардероб, если хотите, я могу помочь вам в этом вопросе.

Говоря это, он протягивает ладонь и убирает волосы с моей щеки.

Жест очень интимный и нежный.

И в другой ситуации я бы уже растаяла, как мороженка.

Но…

— Да что вы себе позволяете? — Шиплю в ответ. — Ваша бестактность просто возмутительна!

У него вытягивается лицо.

— Вы решили, что можете явиться ко мне домой, подержать за ручку, а потом в лицо высказать недовольство внешним видом, да ещё и таким тоном? — Нападаю я. — Почему вы вообще решили, что имеете на это право?

— Я делаю то, на что у других не хватает смелости. — Нагло заявляет шеф. — Если честно, думал, вчерашний инцидент вразумит вас, но вижу, что случай гораздо запущенней.

— Вы же обещали не вспоминать про это!

— Вы сами вынуждаете меня.

— Да к вашему сведению, я за сегодняшний день столько комплиментов получила, что вашей «шубке на ножках» даже не снилось! И не только от коллег, между прочим, ваш клиент, Соболев, сказал, что этот цвет мне очень идёт!

— Какой ещё шубке на ножках? — Хмурится шеф, явно не понимая, о чём я.

— Скажите сразу, вы хотите меня уволить?

— Да нет же!

— Тогда я пошла работать!

Пока Евгений Дмитриевич в замешательстве, переваривает мои слова, юркаю за дверь и стрелой мчусь подальше от его кабинета.

Да сколько можно, Полина, изводить себя?

Ты же видишь, он непробиваемый!

Тётин крокодиловый костюм забраковал! Да, между прочим, дядя Вадик только на него и повёлся!

Последние слова говорю себе уже сквозь рыдания, прячась в маленькой каморке за туалетом. Мы зовём это помещение бытовкой, и я облюбовала его для таких вот ситуаций: когда нужно выпустить пар после разговоров с шефом или просто спрятаться ото всех.

На этот раз мне требуется больше времени.

Потому что глупые надежды нужно разбить, собрать осколки и запихнуть их подальше от посторонних глаз. Как он может так? Сначала смотреть с теплотой, нежностью даже, а потом прочесать, как сидорову козу за то, что я всего лишь хотела ему понравиться?

Нечестно.

И подло.

И жестоко.

Может, ну его? Закончить весь этот цирк, и жить своей обычной жизнью?

Глупости.

Моё бедное сердечко реагирует только на него.

Значит, любить безответно — единственное, что мне остаётся.

Глава 6

Евгений.

«Шубка на ножках».

Что вот это может значить, скажите мне кто-нибудь?

Я ещё минуты три не могу сообразить, после того, как Платонова скрывается за дверью.

Это она Наташку что ли так окрестила?

Вот же странная особа.

Мы с Михеевой знаем друг друга с института. Тусили в одной компании, по учёбе часто сталкивались и до сих пор поддерживаем связь, нет-нет да позвонит кто-нибудь из нас другому.

Сегодня она приехала ко мне лично: ей нужен баннер для новой кофейни, и Натали решила самолично выбрать эскиз для него, заодно кофе попили, да молодость повспоминали на досуге.

Так, причём тут Михеева, я не пойму?

Блин, ну это совсем ни в какие ворота уже, Женёк.

Полина эта, Сергеевна, явно спутала кислое с пресным, а ты ещё и виноватым остался.

Я как её сегодня увидел, чуть слюной не поперхнулся.

Вот такой лицезреть Платонову точно никак не ожидал.

Все девушки мира по внешности делятся на несколько типов.

Есть эффектные. Которые, стоит им где-то появиться, сразу притягивают взгляд. Вот, как Наташка.

Есть обычные. Те, что ничем не выделяются из общей массы, как бы создавая её.

Есть скромные. Серые мыши. Которых, захочешь, не заметишь, и мимо пройдёшь.

А есть, мать твою, Платонова.

Её гардероб — это что-то с чем-то. И я даже не знаю, что меня бесит больше: что она не понимает в упор, как её наряды действуют на психику людей, или то, что я сам так на это реагирую.

Потому что мимо Полины Сергеевны невозможно пройти и не заметить. Такое пропустить сложно при всём желании. Даже одежда темная, и, казалось бы, призванная прятать женское тело от чужих глаз, просто раздражает своим существованием. А сегодняшний наряд…

Я увожу Наташку в кабинет так быстро, что она принимает это на свой счёт и думает, скорее хочу уединиться с ней.

На самом деле, всему виной Платонова.

Точнее, недоразумение, надетое на ней!

Это что вообще? Кожа крокодила? Ящерицы? Змеи, в конце концов?

Я сразу, как её увидел, потерял всякую связь с внутренним спокойствием. Не удивлюсь, если этот ужас будет сниться мне в ночных кошмарах.

Натали спровадил быстро. Потерял всякий настрой к работе, попросил дизайнеров накидать для неё варианты, несмотря на убедительную просьбу заняться этим вопросом лично.

Два с лишним часа я боролся сам с собой, уговаривал, пытался успокоиться и не нервничать.

Но к обеду сдался.

Это нужно прекратить.

По крайней мере, в моём офисе. За его пределами пусть хоть в мешке из-под картошки ходит!

И что в итоге?

Я же ещё и виноват!

Она даже слушать меня не стала, раньше хоть не дерзила так, вообще, блин, распоясалась!

Когда руки перестают дрожать от напряжения, делаю два глубоких вдоха и выдоха. Иду на поиски.

Девчонки-коллеги молча, без комментариев, указывают на маленькую кладовку, откуда слышны тихие всхлипы.

Тебе самому валерьянка уже нужна, Слон. К чему вообще эта возня с детским садом?

Стучусь негромко в картонную дверь, чтобы, не дай бог, не напугать несчастную Платонову.

— Полина Сергеевна, выйдите, пожалуйста.

Всхлип останавливается. В ответ молчание и больше ничего.

— Полина Сергеевна! — Громче пытаюсь настоять на своём.

— Ой… — Пищит голосок за дверью. — Я не могу… нет… не выйду!

— Если вы не выйдите, тогда я сам открою эту дверь.

За этим цирком уже наблюдают несколько любопытных глаз. Кто-то у кулера, кто-то из своего кабинета.

— Нет! — Тут же раздаётся предупреждение. — Прошу вас, не надо!

— Я не шучу. — Настаиваю. — Сейчас же.

— Ладно.

Ещё какое-то время за дверью слышится возня, потом она открывается.

Она плакала. Это видно по лицу, на котором больше нет косметики, только красные опухшие глаза.

Пиджак держит в руке, слава богу, под ним была надета тёмно-зелёная блузка, застёгнутая под горло.

Мы встречаемся глазами.

Полина выглядит виноватой и в то же время обиженной.

Мне тоже досталось вообще-то.

— Вы успокоились? — Спрашиваю, чтобы убедиться, что проблем не будет.

— Да.

После этого она бросает на