праздника, — подхватила Лариса, — существуют будни, когда человек, бывает, грустит, болеет или просто хочет побыть в тишине. Помолчать рядом с тем, кто дорог.

— Для Володи даже тишина должна быть насыщенной, — констатировала Александрина, между делом достав из сумки, откуда она выудила карту, расчёску. — Молчать он будет недолго, — тихо улыбнулась она, приводя в порядок волосы. — При этом разглядывать звёздное небо, удивляя меня глубоким знанием астрономии. Как-то раз сказал, если ему доведётся открыть новую звезду, то назовёт её моим именем.

— Впечатляет, — бесстрастно отреагировала Лариса. — А сейчас, когда ты немного пришла в норму, пора тебя покормить.

— Пока вроде и не хочется, — с сомнением произнесла Александрина, с удивлением отмечая, что аппетит всё же даёт о себе знать.

— Ну, это будет не сиюминутно, — деловито сказала подруга. — Пока тебе придётся довольствоваться больничным завтраком. «Люкс» или общая палата, — усмехнулась она, — а питание одинаковое. Однако в нашей больнице далеко не самое плохое. Сегодня, кстати, довольно сносная овсянка. Я предусмотрительно оставила тебе порцию. А то до обеда ещё далеко. Сейчас подогрею в микроволновке у нас в ординаторской. И чаю заварю. Или ты предпочитаешь столовский отвар шиповника? Сегодня не приторный, сахара мало. Совсем как тебе нравится.

— Давай шиповник.

— Лариса Александровна, — вслед за коротким стуком в открытой двери показалось приятное лицо медсестры с дежурного поста, — там к Логвиновой посетитель. Говорит, родственник. Фамилия — Лесных. Пустить?

— Кто это? — удивлённо обернулась к подруге Лариса.

— Ой, — закусила губу Александрина, — это же парень, у которого отец болен паркинсонизмом. Они сегодня на приём записаны. И никто ему не позвонил.

— Так он, что, сюда на приём пришёл?

— Да что ты! Он парень приличный. Просто проведать, наверное. Только как узнал, куда меня положили?

— Ладно, приглашай, — кивнула медсестре Лариса.

Глава 5

Пять лет назад

— Здравствуйте, — посторонился в дверях Виталий, пропуская Ларису.

— Здравствуйте-здравствуйте, родственник Лесных, — оценивающе оглядела молодого человека врач. — Гостинцы? — строго кивнула она в сторону пакетов в обеих руках парня. — Проходите, — впустила его в палату Лариса. — Не будете против, если я взгляну, что там? Дело в том, что у пациентки особая диета. Не все продукты разрешены.

— Пожалуйста, — засуетился Виталий, выставляя содержимое пакетов на небольшой стол напротив кровати на глазах едва сдерживающей смех Александрины, которую позабавило нарочито строгое обращение подруги с молодым человеком.

— Кстати, я лечащий врач Логвиновой — Лариса Александровна.

— Очень приятно, Виталий.

— Взаимно, — слегка приподняла бровь Лариса, приятно удивлённая манерами парня. — Так, — пробормотала она, бегло осмотрев угощение, — фрукты, овощи, пирог, минералка. Всё это можно. В термосе что? Куриный бульон? Прекрасно! В контейнере, вижу, курица. Отлично! А в этой бутылочке? Компот? Ах, кисель! Тоже великолепно! Замечательно, молодой человек! Оставляю вас, поскольку моего внимания ждут и другие пациенты, — милостиво улыбнулась напоследок врач, подмигнув втихомолку улыбавшейся подруге, наблюдающей сцену со стороны.

— Извините, Аля, что я вот так, неожиданно, — как ни в чём не бывало обернулся к Александрине парень.

— Это ты извини, что не смогла предупредить, — ответила молодая женщина, изумившись тёплому тону Виталия, когда он произнёс имя, впервые употребив краткую форму. — Угодила неожиданно.

— Ну, что вы! Завтра папу примет другой невролог.

— Как он себя чувствует?

— Честно говоря, не очень. За последние три месяца сильно похудел и ослаб.

— Понятно, — еле слышно, как бы про себя, сказала Александрина, — мышцы слабеют. Виталий, незачем тащить отца на приём. Позвоню Костомарову, он посмотрит снимки и анализы Николая Ивановича без него. А лучше вообще никуда не ходи. Приноси всё, что есть, сюда. Сама посмотрю.

— Нет-нет, — отказался Виталий, — я не собирался вас беспокоить. Просто проведать пришёл и… — смущённо улыбнулся он, — угостить. Ваш врач сказала, что всё это можно.

— Спасибо, Виталий, — тепло произнесла Александрина. — Ты извини Ларису за строгость. Она не только мой врач, а ещё и подруга, с раннего детства. Даже больше, чем подруга. Скорее, сестра.

— Как лучше бульон? — захлопотал Виталий. — В кружку налить? Или удобнее из тарелки с ложкой? Я всё это принёс, — торопливо пояснил парень.

— Ой, что ты! Давай я сама. Из тарелки, пожалуй, удобнее, — улыбнулась молодая женщина, с удовольствием наблюдая за гостем.

— Мне не трудно, — Виталий уже приближался к кровати с блюдом в руках, — и… приятно, — с улыбкой добавил он.

У Александрины внезапно кольнуло сердце от трогательной заботы.

«Конечно, куда приятнее поухаживать за выздоравливающей женщиной, — подумала она, — чем за отцом, состояние которого ухудшается день ото дня. Само собой, помогает бабушка. Но основные заботы всё равно ложатся на плечи Виталия. Кормление, уход за телом, ежедневный туалет, проблемы с запорами. Опять же, ночные недосыпания. Николай Иванович сам мне жаловался, что требует поднимать его каждые два часа. То хочется посидеть, то кажется, будто задыхается. И от снотворного напрочь отказывается. Совсем как мой дедушка. Как у Виталия вообще хватает терпения? Любой другой на его месте давно бы сбежал без оглядки».

— Приятного аппетита! — прервал размышления Александрины парень.

— Спасибо, — подняла она взгляд, наполненный теплом. — Божественно, — закатила глаза молодая женщина, попробовав.

— А ещё курица…

— Я её позже отведаю, на обед. Обожаю холодную курятину. А сейчас кисель с пирогом. Ой, как же всё вкусно, — восторженно облизала кончики пальцев Александрина, отправив в рот последний кусочек пирога. — Спасибо тебе преогромное!

— Выздоравливай, — глянул на молодую женщину Виталий, не сумев сдержать пылкость во взгляде.

— Теперь обязательно.

— Я завтра снова приду.

— Ну, что ты! Зачем? У тебя и с отцом забот хватает.

— Только скажи, когда лучше, — не обратив внимания на отказ, произнёс Виталий, незаметно для себя окончательно перейдя на «ты» в обращении к Александрине, — в первой половине дня или во второй. А то вдруг я помешаю родным.

— Знаешь, — уселась поудобнее она, приподняв подушку к спинке кровати, — а ведь у меня нет родственников, кроме Ларисы. Правда, её родители могут прийти, вот и всё.

— А твои родители?

Мои, — подавила вздох Логвинова, — умерли, практически одновременно, когда мне исполнилось четыре. Они отправились в числе первых ликвидаторов на Чернобыльскую атомную станцию, сразу после аварии. И потом… болезнь забрала обоих одного за другим. Меня воспитывали дед с бабулей — родители отца. Дедушка начал заболевать, мне ещё года не было. Сперва как-то странно повёл себя мизинец на левой руке. Словно онемел.

— А у папы так было со всеми пальцами на обеих руках.

— Потом и у деда также было. Затем изменилась походка. Бабушка говорила, что со стороны казалось, будто у него колено на шарнире. Дед не просто переставлял ногу, а как бы хлопал ступнёй об землю.

— Точно так и у отца, — подхватил Виталий.