ужасная трагедия. Но в их смертях нет криминала. К сожалению, с младенцами такое случается.

— Случается… Иногда… Нечасто… Я бы даже сказала очень редко, судя по официальным данным, опубликованным в журнале «Скальпель».

— О! Следователи читают медицинские журналы? Похвально.

— Не всегда, только когда для этого есть основания.

— Значит, у вас появились основания подозревать, что врачи всех обманули, и смерть была не случайной?

— Я только пытаюсь разобраться. Согласитесь, что три случая СВДС не могут не вызвать сомнений в поставленном диагнозе.

— Ну, это с одной стороны, а с другой СВДС занимает 3 место в списке самых распространенных причин детской смертности, так что вероятность не такая уж и ничтожная. Возможно, имеет место какая-то генетическая предрасположенность, о которой мы пока не знаем. Есть только примерное понимание, что происходит.

— Как же ставится диагноз, если вскрытие не показывает причин смерти.

— Вот так и ставится… если видимых причин нет, то присваивается СВДС.

— Вскрытие делали всем троим?

— Ну… — Амалия сняла очки, и ее глазки сразу превратились в маленькие черные пуговички. — Сонечке вскрытие не делали.

— Как так?! — горячая волна ударила в голову. — Вы не делали вскрытие погибшему ребенку? Почему?

— В этом не было необходимости, понимаете, у Сонечки было врожденное апноэ. Это задержки дыхания во время сна. Это очень опасный симптом, учитывая ситуацию Мамойко. Апноэ опасно и для взрослых, а уж для месячного ребенка почти приговор. Я не особо удивилась, когда узнала, что Сонечка умерла, это было предсказуемо. Все наши усилия по предотвращению ее гибели не увенчались успехом, поэтому было принято решение вскрытие не делать…

— Кем? Кем было принято решение не делать вскрытие?

— Родители просили, мы пошли им навстречу.

— Мы? Кто эти мы?

— Ну пусть буду я. — Амалия схватила трясущимися руками очки, нацепила их на нос и тут же нацепила следующие. В увеличенных диоптриями белках глаз стали видны кровавые дорожки сосудов.

День похож на густой бульон насыщенного движения, приправленного соусом чужих мыслей, поступков, мнений. Разыгранный мизансценами разных режиссеров к ночи он подается на блюде того развития событий, о котором и подумать страшно. А ночь… На то она и ночь, чтобы мы хотя бы во сне имели возможность понять, как прекрасен мир, в котором у всех души новорожденных младенцев.

Когда Лена почувствовала в глазах песок, стрелка часов перепрыгнула отметку 23:00.

Вот это да! Что за власть над нами имеет Интернет? Сядешь буквально на полчасика, посмотреть нужную информацию и все… Зависла на весь вечер. Господи! Она же Вадиму не позвонила.

Лена бросилась в коридор. Сумочка сиротливо висела на вешалке, а в ней телефон, с двадцатью пропущенными звонками и таким же количеством смс-сообщений, пребывал в глубокой фазе сна.

Лена не стала читать смс, итак, понятно, какими словами там выражено негодование, а сразу набрала номер Сергеева.

— Ты чего не отвечаешь? — в голосе сквозило возмущение, но интонация была с нотками скулежа, и Лена невольно прыснула. — Смеешься?! Ей еще и смешно. Бросила калеку одного умирать и радуется. Совсем меня забыла? Совсем разлюбила?

— Ну прости, ладно? Была занята. Виновата, исправлюсь.

— А про любовь? Почему про любовь ничего не говоришь?

— О любви не говорят, о ней все сказано, — пропела голосом молодой Аллы Пугачевой.

— Любви хочу, и ласки, думал ты заедешь сегодня.

— Прости, милый, я правда была очень занята. Обещаю, завтра обязательно заеду. Вот только родители твои на меня косятся.

— Не обращай внимания. Мне без тебя плохо, нога еще эта…

— Болит?

— Болит зараза. Утром начальник позвонил, выматерил меня под первое число.

— Понятное дело, лишиться такого ценного сотрудника.

— Что за сарказм, Елена Аркадьевна?

— Никакого сарказма, я совершенно серьезно. Сама еще вчера была начальником и, знаешь, поняла, что каждый человек у нас на вес золота.

— Да ладно, у нас и дел-то особых нет. Какой-то ерундой занимаемся — по кладбищам шатаемся.

— По кладбищам? Зачем?

— Да ерунда, какие-то вандалы могилы разоряют. Портят надгробия, фотографии зачем-то краской замазывают. Поступила коллективная жалоба, родственники умерших требуют найти вандалов и призвать к ответу.

— Так ты это имел в виду, когда сказал врачу про кладбище?

— Ну да.

— А почему этим вы занимаетесь, это же не уголовное преступление?

— Там могилу дочери какого-то депутата разорили, а депутат этот бывший одноклассник нашего начальника. Депутат надавил на нашего, а наш, соответственно, на нас и, в частности, на меня. Вынь ему да положь этих отморозков. А где я их искать должен? Кроме как на кладбище больше негде. Вот и установили дежурства, объезжаем кладбища. Всем отделом этой фигней занимаемся.

— Тогда не жалуйся. Лежи себе, книжки читай, фильмы смотри, передачи разные…

— Какие книжки? Сегодняшний день прошел под ор передач, что маман смотрит. Думаю, завтра мало что изменится.

— А что за передачи она смотрит?

— Я названия не знаю, они весь день по всем каналам одновременно идут и по сути ничем друг от друга не отличаются: сидят, спорят, что-то доказывают, только ничего доказать не могут, все равно каждый остается при своем мнении. В общем, еще день и я сойду с ума.

— Подожди, не сходи, ты завтра, пожалуйста, посмотри, что это за передачи, и запиши их названия и по какому каналу что показывают, кто ведущие.

— Зачем это?

— Это тебе мое маленькое задание. Понимаешь, мне надо найти одну передачу, которая была давно. Я тебе потом все объясню, хорошо? А теперь спать пора. Пока.

— Э, подожди, а поцеловать?

— Муа, — Лена чмокнула воздух вытянутыми в трубочку губами и отключилась.

Глава третья

Еще бы двадцать минут. Всего двадцать минут сна. Она готова была отдать за них полжизни, царства ведь нет. Но никому не нужно время дожития. Всем подавай молодые годы. Какой-то культ молодости. Все что-то себе подтягивают. Из зеркала на нее смотрели зеленые щелочки глаз. Может, тоже себе чего-нибудь подтянуть?

— А… — Лена махнула рукой и отвернулась. — Меньше надо за компьютером сидеть.

Немного поспать удалось в метро. Совсем чуть-чуть, минут пять, не больше. Что-то шлепнулось рядом с ней и прижалось к бедру, она вздрогнула и открыла глаза. Рядом сидел мужчина в серой кепке с огромной фирменной блямбой над козырьком. От него странно пахло. Не то чтобы противно, но почему-то вызывало отвращение. Запах напоминал… Напоминал… Волкова?!

Приехали! Лена окончательно проснулась. Резко встала и прошла к выходу, краем глаза зацепив лицо Лжеволкова. Обрамленное пегой бородой, оно было похоже на тульский пряник. Внешне человек был полной противоположностью костлявого длинноконечностного судмедэксперта. Ничего общего. Ничегошеньки. Значит, все-таки запах?.. Или, может, кепка?.. Скорее, последствия недосыпания. Надо настроить телефон на режим сна и