– Для кого ты сегодня такая доступная? – срываюсь на рык, потому что собственнический инстинкт оглушает одновременно с её всхлипом, в котором столько желания, что самец во мне просто встаёт на дыбы.

Хрен мне кто ответит.

Она что, заранее планировала секс? С кем-то конкретным?

Вряд ли. Иначе бы не ушла так просто со мной.

Я рвано дёргаю ремень, затем молнию на ширинке. Скольжение головки по женской плоти вышибает из меня мозги.

– Презерватив, – звучит категорично.

Марина тяжело дышит, грудь часто поднимается и опускается…

От влажного жара между её бёдрами сатанею, и приходится сжать челюсти до хруста зубов, чтобы не толкнуться упрямо вперёд в животной потребности узнать, какая она изнутри.

– У меня с собой нету… – нашёптываю своим самым чарующим голосом. – Расслабься, чего ты? Я осторожно…

– Тормози, – твёрдо бросает она, просачиваясь из моих рук, словно вода.

Я понимаю, что Марина может заартачиться и крепко, до вкуса крови на истерзанных губах запечатываю ей рот. Боюсь дать ей хоть слово сказать, потому что облом – это не то, с чем я сейчас смогу смириться. Самоконтроль не самая сильная моя сторона. И если Марина потом пошлёт меня к чёрту, это будет заслуженно. В целом бесполезно, и всё же…

Досадный будет косяк.

Я собираюсь настаивать, послать совесть подальше, собираюсь взять на себя ответственность, в случае чего. Хотя мы первый день знакомы. Ещё и вопрос отсутствия на ней белья накаляет… Но мы же первый день знакомы! Какая разница? Дальше буду только я, остальное мусор.

В итоге не успеваю сделать ровным счётом ничего, потому что она куда-то тянется. А, ну да, у неё вроде был при себе клатч. Шуршит фольга – сладостный звук, от которого я почти улетаю…

Нащупав в темноте моё бедро, Марина прикладывает к головке члена прохладный латекс. Меня подбрасывает от накатившей чувственной волны. Она уверенно раскатывает презерватив по стволу… И я тону в своём безумии всё глубже, в очередной раз благодаря луну за то, что скрылась за тучи.

Новизна и так обостряет все чувства по максимуму. Женские пальцы стискивают меня плотно, словно подготавливая к тому, что мне предстоит ощутить, мягко скользят несколько раз: вперёд, потом обратно к паху…

Но всё завершается ироничной фразой, от которой я частично трезвею:

– Н-да, малыш… На свидания тебе пока рано девчонок водить. Сначала привыкни носить с собой защиту.

Оплеуха заслуженная, но… как она меня назвала? Малыш?!

Моего бешенства достаточно, чтобы избавиться от дурацких сомнений, получится ли доставить не только себе удовольствие.

Я тебе покажу «малыш»… сейчас я тебе устрою…

Марина

Лиама мои слова уязвили.

Это кощунство занудствовать в такой момент. Но если я на что-то подписалась, то задание выполняю в точности. Бастриков просил для сына незабываемую ночь – я выполняю. Кто ж знал, что Лиам как машина без тормозов, не может сбавить скорость?

Не могу я допустить, чтобы всё закончилось не начавшись. А если он расстроится? А если моральная травма? Ответственность на ком будет? На мне.

И надо почаще напоминать себе, что это для меня ЗАДАНИЕ.

– Тебе тоже рано ходить на свидания, – с каким-то безумием шепчет Лиам, жаля мои ключицы короткими поцелуями. – Попёрлась в самую ночь с кем попало… Может, я тебя утопить хочу!

Правду говорят: темнота – друг молодёжи, в темноте не видно рожи. Перекошенной, ага.

– Ну, хоть насиловать перед этим будешь? – спрашиваю с надеждой в голосе, растворяясь в прикосновениях, гуляющих где попало. Я кожей ощущаю то, как он бесится.

– Обязательно.

Никогда меня ещё не мяли с таким жаром, что дышать невозможно и, кажется, рёбра трещат. Кожа горит, дрожит каждая мышца… А когда он ныряет ладонями мне под колени и разводят ноги, одновременно дёргая к себе, я понимаю, что помогать ему необязательно. Лиам ласкает торопливо и неловко, но быстро соображает, куда ему нужно и как туда проще попасть.

Он задирает выше платье. Трещат швы, рвутся вдохи, я захлёбываюсь ответом и острым запахом трав. Тело больше не подчиняется мне, срываясь навстречу беспокойным рукам, вымазанным моей же помадой губам… выпрашивает полный контакт, ещё больше этих диких ощущений.

За долю мгновения оказываюсь прижата к узким бёдрам…

Как воск плавлюсь под его напором, покоряюсь силе, требовательности каждого прикосновения. Лиам сжимает мою талию до боли, пристраиваясь так сосредоточенно, что сердце от долгого ожидания колотится мне не в рёбра, а в череп.

Там, где вжимаются пальцы его левой руки, завтра синяки распустятся гроздьями. Материть его буду нещадно! Но сегодня я хочу этот ураган из разрывных тактильных ощущений.

Внизу всё горит – латекс неловко скользит по влажной плоти, превращая прелюдию в невыносимую пытку. Отцепив руки от шеи Лиама, накрываю ладонью жилистую кисть и всё-таки помогаю ему с анатомией.

Я примерно представляю, что меня ждёт, оценила, пока натягивала защиту. Ну, как… надеюсь, что представляю. Поэтому в последний момент зажмуриваюсь, вонзая ногти в поджарые бока.

Первый толчок неожиданно плавный. Мы застываем, шокировано глотая воздух. Не соображаю, кто кому даёт время привыкнуть, но мне оно нужно точно. Я заполнена, словно это не у него, а у меня первый раз, только боль другая: тягучая, сладкая, требующая растянуть её как карамель, распробовать, насладиться…

И снова зажмуриваюсь до цветных кругов перед глазами, когда Лиам неумело, цепляя зубами распухшие губы, сбиваясь, убийственно медленно и неловко терзает мой рот поцелуем.

Он вкладывает слишком много эмоций и чувств в то, что должно быть механикой. Меня это беспокоит, потому что он уязвим сейчас… потому что он в принципе может захотеть продолжения, которого по понятным причинам не будет. Он целует так требовательно, с такой жадностью и исступлением… что этим делает меня несчастной.

Ночь съедает звуки: его низкие стоны, мои короткие, сдавленные всхлипы, шорох одежды, трение тел… Я словно заранее прощаясь, впитываю каждое движение, каждый рывок бёдер, запоминаю юношескую нежность кожи под моими пальцами и перекатывание тугих мышц, сжимаю его внутри себя и снаружи, делая проникновение ещё ярче. Это как прощальный секс: хочется удержать момент, осознавая, что он не повторится. И ценность каждого движения занебесна.

Так происходит и между нами сейчас: жадно, неистово, дико… Безупречно.

Лиам ещё не умеет рассчитывать силу и двигается так, словно собрался превратить в кисель мои внутренности. То сожмёт ягодицы до онемения, то порывисто загладит растрёпанные волосы. И целует, целует… Мама, как он целует! Прямо ест мои губы, кусает!