Внутри вся взрываюсь как перегретая лампочка, когда он додумывается согнуть мою ногу и зажать между нашими взмокшими телами. И тут же – сладость от пронзительного единения, когда больше ни миллиметра нет свободного пространства между нами.

Осознанность плавится, и мне больше нечем за неё держаться. Можно до потери пульса твердить себе, что меня к нему толкнула безысходность, что между нами лишь мой шкурный интерес и взрыв гормонов. Но это наглая ложь, потому что будь у меня второй шанс избежать аварии, я бы не стала выворачивать руль.

Я не хочу врать себе… Вот это всё опошлять не хочу… Ему соврать придётся. А с собой останусь честной – я улетаю от того, насколько наша близость ошеломительна, горька и упоительна…

В моей невесомости нечем дышать. И я впиваюсь ему в губы… в эти невозможно дерзкие, голодные губы, чтобы отнять и его воздух тоже, потому что одной сходить с ума страшно. Я еле дышу, кажется, вот-вот умру от удовольствия. Во мне нет ничего лишнего, только трение крупной головки внутри, скольжение его языка во рту и густой запах страсти в лёгких.

На это искреннее, неумелое, дурное – просто невозможно не подсесть.

– Лиам! Лиам… – прошу.

И он понятливо врезается в меня до самого упора. Делает громкий судорожный вдох.

– Чего ж ты сладкая такая, а? Не оторваться…

Лиам вбивается в меня всё жёстче и размашистее, ускоряясь с каждым рывком. Сердце ритмично подпрыгивает на каждый удар, кровь бьёт в голову, и я кусаю губы, содрогаясь от кайфа – просто раскалываюсь, взрываюсь стеклянной крошкой.

В ушах звенит от вибрации, продравшей тело.

Под веками – взрыв цветных красок поверх чернильной темноты.

Я размазана по влажному мужскому торсу, растёрта в пыль, отключена от воли.

Лиам дышит отрывисто и часто, стискивая на мне пальцы до трезвящей боли. Но дрожь его мышц – как анестезия. В этот момент меня повторно оглушает, ярче прежнего. Мне так хорошо и грустно от осознания, что он меня наверняка запомнит… пусть только вспоминает с улыбкой и не держит зла.

– Маришка моя… Почему я тебя не встретил раньше?

Я так хочу понежиться в колыбели его рук ещё немного… Просто пошептаться ни о чём в темноте, послушать его голос…

Но город не спит. Ветер доносит с набережной смех и разговоры. Вместе со звуком вибрации телефона. Там пропущенные от Гарика, сообщение от мамы.

Она спрашивает, не натёрла ли я ноги новыми туфлями. Ноги не натёрла… только голову свою дурную потеряла.

Но это всё лирика. А жизнь продолжается. Улыбаемся и машем.

Упираясь ладонями в плечи Лиама, я спускаюсь с парапета.

– Потому что меня бы посадили, – произношу, стараясь сохранять хладнокровие в голосе. – А за секс спасибо. Вряд ли я тебя когда-нибудь забуду.

– Марина, что случилось? – шок в его голосе режет по сердцу.

– Всё хорошо, – усилием воли впускаю в свой шёпот улыбку. – Просто не заметила, как пролетело время. Мне пора домой.

Я не знаю, как мне быть. Не могу его обнадёжить и обижать его тоже не хочу.

– Да почему?! – напирает Лиам. Хватает меня за плечи, мешая нащупать молнию на платье. – Я сделал что-то не так?

Выглянувший из-за туч огрызок луны не даёт рассмотреть выражение его лица, но достаточно тона. Он растерян сейчас не меньше меня.

– Глупости. Когда наберёшься опыта, поймёшь, насколько «так» всё сделал.

Мне даже не приходится кривить душой. Но Лиам вдруг целует меня так крепко, что выпивает из лёгких последний глоток воздуха. И мою душу, по-видимому, тоже. Внутри всё стынет. Хочу замереть в этом остром моменте блаженства, остаться здесь, в его объятьях, таких надёжных и неправильных…

– Я сейчас хочу знать!

– А сейчас придётся поверить мне на слово, потому что доказывать я ничего не буду. – Мне приходится постараться, чтобы освободиться из его рук, хотя далеко меня не отпускают. – Поможешь застегнуть платье?

Коротко вжикает молния. Шуршит его рубашка. Щёлкает ремень.

Мы помогаем друг другу привести себя в порядок, чисто на рефлексах, потому что мысленно решаем другие задачи. Я незаметно подтверждаю заказ такси через приложение. Мне нужно как-то красиво и не слишком обидно исчезнуть. Со вторым как быть, вообще не представляю. А Лиам…

Без понятия, о чём он думает! Но отпускать меня без боя, видимо, не намерен. Это плохо, но закономерно. Парень только распробовал, только вошёл во вкус. Тут и ночи не хватит.

– Ладно, пригласи меня к себе, – находится он.

Что и требовалось доказать.

– Я с матерью живу, она… не поймёт.

Сознательно умалчиваю о том, что мать поддержит любой мой выбор. Иногда мне кажется, что она мне доверяет больше, чем я сама. И в том числе поэтому не хочется тащить домой проблемы. А они точно будут, если разозлить такую акулу как Бастриков.

– Ну хоть проводить тебя до дома можно? – уже даже не вопрос – наезд.

Понятно, что возможность узнать, где я живу, он не упустит.

– Можно. Но не нужно.

– Марина, вот скажи, зачем ты усложняешь? Мне же не сложно будет узнать твой адрес у отца, – психует, но ловит меня под локоть, когда каблук проскальзывает мимо ступеньки.

– Удачи, – мрачно усмехаюсь, не сомневаясь, что Бастриков его вопрос отфутболит играючи.

– Дай свой номер телефона.

Назвать любые цифры с потолка не удастся. Этот точно сделает дозвон. В принципе, у меня есть ещё рабочий номер. Все нужные контакты там вбиты, а выкинутая симка не стоит тех нервов, что я потрачу в споре с этим упрямцем.

– У тебя такой мордоворот на заставке. Когда нас познакомишь?

Лиам бессовестно использует селфи с Барсиком, чтоб подобраться поближе. Видимо, моя сговорчивость его расслабила.

– Да хоть сегодня, если пообещаешь не рваться дальше калитки, – устало изображаю энтузиазм. – Пешком пройдёмся. Здесь недалеко.

– Ну вот. А то упёрлась! Совсем другое дело.

Он радуется открыто, совсем не заботясь о том, замечу ли я его волнение. Подсвечивает нам ступеньки…

Я не привыкла к тому, что молодёжь ничего из себя не корчит. Может, правда, стоит сменить окружение?

– Ты хорошо умеешь убежать, – подслащиваю улыбкой грусть в голосе.

Как наивна юность, боже…

Я уже и забыла, насколько легко в этом возрасте не замечать звоночков, когда те в диссонансе с сердцем.

Весь отрезок пути от набережной до более оживлённой площади я не произношу ни звука. Лиам выкладывается за двоих, возбуждённо рассказывая про то, как наотрез отказался приезжать сюда прошлым летом. Теперь же не хочет осенью возвращаться в Дублин. Эмоции бьют из него ключом, он опьянён ими. Наверное, поэтому в упор не замечает моего отчуждения.