– А кто говорил, что встретиться достаточно? – жёстко хлещет по мне мать. – Ты не почувствуешь чайную ложку сахара, разведённую в солёном море, но свою женщину узнаешь даже в миллионной толпе, потому что тянуть к ней будет магнитом. Встретишь – сразу заметишь разницу, и во всех других всегда будет чего-то не хватать. У каждого человека есть своя пара, но люди ведь такие люди…

– И где же твоя пара? – упираюсь больше по инерции.

– Ты его копия.

Перевариваю.

– Погоди… Если ты и отец… Почему ты забрала меня и уехала?!

– Мы встретились слишком рано, Лиам. Я до Олега тогда не доросла. Когда посыпались контракты от ведущих модных агентств, меня ослепила слава. Юность тщеславна и импульсивна, я сжигала мосты не колеблясь. Теперь у меня есть всё… и нет ничего. А у него – другая семья. Поэтому не повторяй моих ошибок.

Так себе сравнение. Я ведь, наоборот, прозрел!

– Спасибо за совет, – роняю сдержанно, – но он не в тему.

– Я слышу в твоём голосе обиду, сын. Если эта женщина тебе действительно дорога – прими её. Любой.

Протест распирает, я не могу даже нормально выдохнуть.

– Я ей скорее шею сверну. Зачем ты говоришь мне это?

– Хочу, чтобы ты не рубил сгоряча.

– Я ещё могу понять, что она мне продалась. Но она же мои чувства потом продала! С этим мне что делать?! Я должен смириться?!

– Я не могу указывать тебе, что ты должен. Если не можешь с чем-то справиться – отложи на время. Ты уже взрослый, Лиам, принимай решения сам. Тебе нести их бремя.

Морщусь от нарастающей головной боли.

– Я уже принял решение.

– Я слышала, – усмехается иронично. – И как прошла ночь? Полегчало?

Я молчу, с раздражением прислушиваясь к шороху одежды за спиной.

– Лиам. Прилетай домой.

Тут я согласен. Не понимаю, зачем тянул? Хотел убедиться, что меня здесь ничто не держит?

Кидаю телефон на кровать, поднимаюсь на ноги. Девица уже одета, стоит, словно ждёт чего-то. Смотрю на неё и даже не могу оценить внешние данные, мозг пытается сравнивать и уже этим вводит меня в бешенство.

Протягиваю деньги. Забирает.

– Ну? Чего стоим? Выход – там.

Она улыбается стервозно и с вызовом.

– И правда – придурок. Да, кстати, – Оборачивается, придерживая дверь открытой. – Когда кажется, креститься надо…

Взглядом шлю её на хрен.

На сайте авиакомпании заказываю билет. До вылета пара часов, и я относительно привожу себя в божий вид. Принимаю душ, переодеваюсь в свежую футболку. Со мной только спортивная сумка – то, что не успел разобрать за время, проведённое в городе.

Пока еду на такси, отстранённо замечаю в дорожном потоке примелькавшуюся за последние дни машину. Люди отца. Меня слежка не цепляет, но попробуют подойти, передам ему пару «ласковых» слов на прощание.

Не приближаются.

В аэропорту суетливо и шумно, чей-то ребёнок закатывается в бурной истерике с соплями и требованием немедленно подать самолёт. Череп раскалывается. Надоело всё.

У меня есть цель и практически пропадают эмоции. На автомате покупаю капучино.

Во рту сводит от приторной сладости.

Никогда его не любил. Но сейчас это мост в недавнее счастье – к нашей с Мариной спящей набережной. Я застываю на самом краю, всматриваясь в то, что собираюсь оставить: там стрекочут сверчки и в лёгких упоительно-горько от запаха трав. Там волнение, неумелые касания губ, сплетение рук, трение тел, грохот пульса. Там Марина. Всегда такая разная: печально улыбается, садясь в такси, порочно опускается передо мной на колени, холодно убивает словами, засыпает со мной… тёплая, родная…

Боль в груди – не расплата и не избавление, только цена, назначенная не мной. Но плачу по счетам я – беспомощной ненавистью, злостью и сожалением. Доски этого моста пропитаны горечью, шаткие и скрипят под первым же неуверенным нажимом подошвы. И всё равно прощаться невыносимо.

За спиной объявляют посадку…

Внезапно хочется назад. Адреналин бьёт по пальцам, проносится по телу, вставая в горле комом из приторно-кофейного: «скучаю».

Разворачиваюсь к выходу, шаги ускоряются. Меня вдруг сносит осознанием, что я Марину никогда больше не увижу.

Ни-ког-да. Какое страшное, жуткое слово…

А вдруг ещё что-то можно исправить? Вдруг она сможет убедить меня, что отказалась от денег? Что полюбила меня, малолетнего идиота, а доплату просила… не знаю! Может, потому что отца моего поставить на место хотела? И я ведь приму это! Проорусь, но приму… И заберу её с собой, привяжу к себе, присвою! Простить друг друга сложно, но ведь можно, если брошено в порыве, правда же?

Звонит телефон, не обращаю внимания. Выбегаю на улицу, голова кружится, лёгкие не справляются…

Настойчивая мелодия выводит из себя.

– Да, – рявкаю, не глянув даже на номер.

– Прекращай вести себя как истеричка. Отец весь на нервах. Просто полюбуйся. Ты должен…

Завершаю вызов. Ничего я Нонне не должен.

Вдогонку приходит сообщение. Медлю. Не хочу смотреть.

У меня внутри истерика, тут она права.

Делаю глубокий вдох. Открываю…

Мало ли… вдруг что-то с отцом?

Там видео с камеры. В углу стоит вчерашнее число.

Марина и её кто-то там… Бывший? Постоянный? Без разницы.

В том же маленьком чёрном платье, так же безумно красива. Прячет улыбку за букетом васильков.

Они смотрят друг другу в глаза, будто без слов разговаривают. А я здесь, подыхаю.

Ничего она ко мне не чувствует…

Делаю шаг назад. Мой шаткий мост натягивается и рвётся. Туда ему и дорога. Бессмысленно ломать себе ноги, потому что половинки – вымысел. Потому что мне почти девятнадцать и пора взрослеть.

А полюбить ещё успею.

Если захочется снова стекла и раздробленных рёбер.

Если любовь вообще существует в продажном мире, где у всего есть цена.

Я буду в порядке, потому что выживает сильнейший, и только мне решать кем стать.