Мы так и не нашли общий язык. Даже не пытались.

Но наблюдать за тем, как она бесится, забавно.

– Немедленно умойся. И чтобы я больше не видела такого.

Проглотить это? Да ни в жизнь! Будь она хоть трижды здесь хозяйкой.

– Одно дело, когда ты воспитываешь своих дочерей от первого брака, – ухмыляюсь отблескам страха и ненависти на постном лице. – И совсем другое, когда разеваешь рот на меня. Увы, прибрать к рукам моё тебе не светит.

В несколько глотков выпиваю шампанское, возвращаю ошарашенной Нонне бокал.

– Весь в мать! – шипит она мне в спину.

Полагаю, это нужно расценивать как оскорбление. Но нет, до моей матери ей далеко. Я знаю, что отец её до сих пор любит.

Следующим днём, как и планировал, заявляюсь с букетом роз к Марине.

В её доме окна нараспашку. Лёгкий сквозняк играет занавесками под блюз и помехи радиоволн.

Марина устроилась на качелях в обнимку с какой-то Златовлаской, и так увлечена разговором, что я какое-то время никем не замеченный могу наблюдать за ней со стороны.

При свете дня она ещё красивее, но и стервознее, той страстной кошечки, какой была вчера. Смотрю и сердце разгоняется сильнее!

– Ты свою потребность в нём сейчас ненавидишь. Лошадь сдохла – слезь, мой тебе совет.

У меня по венам холодок от её тона – лёд! Острый и безжалостный.

Я запутался. Где она настоящая?

– Ты так говоришь, потому что никогда не любила, – на контрасте мягко вздыхает её собеседница.

– Я люблю себя, а для этого нужно ни от кого не зависеть.

Скептично вскидываю бровь. Приехали…

Делаю шаг к калитке, уже думая поздороваться… И обмираю!

– И периодически трахать хореографа, – иронично добавляет Златовласка.

– Попробуй как-нибудь, – выпускает Марина с облачком сигаретного дыма. – Секс ради секса – удобная тема.

В груди болезненно сжимается от этих слов. Какой-то незнакомый хореограф будит во мне садиста. Хочется настучать ему по рогам! Росту которых я лично вчера поспособствовал – вспоминаю зачем-то.

Маринку при виде меня перекашивает.

– Твой студент? – Настороженно разглядывает меня девушка.

– Если бы, – шепчет Марина поднимаясь. – Я сейчас.

Марина

По утрам я отправляю подруге сообщения с астрологическим прогнозом на день. Разумеется, сочиняю безбожно. Надя фыркает, но прислушивается. А как иначе вдолбить в её романтичную голову зерно рациональности?

Я не верю в гороскопы. А если бы верила, то сегодняшний день назначила днём потрясений. Что ни новость – то трындец!

Сначала Надя приводит к моей матери… та-дам – невесту своего парня! Шить свадебное платье, ага. Потом она же хлюпает носом, рассказывая, что только вчера о той узнала. Столько лет встречались и на тебе – женюсь, на другой. А ещё этот олень огорошил Надьку просьбой быть свидетелем на его свадьбе.

Чего здесь не хватает для полного абсурда? Правильно, её согласия! Мстить она Солнцеву собралась. Как бы ни вышло, что себе…

Но вишенкой на торте стал Лиам.

Какими ветрами его в мой двор принесло, знать не знаю и выяснять не хочу. Достаточно того, что я всю ночь себя по частям собирала, так тяжело далось расставание. И что? Он разнёс мой дзен одним своим появлением. Смотрит исподлобья, не моргая и тяжело, будто прибить собрался.

Я подругу поддержать хотела, а вместо этого самой бы не расклеиться.

Боже, кто б меня поддержал…

Лиам принёс букет, крупные пурпурные розы… А я хочу закрыть глаза и, чтоб, когда открою – всё исчезло: он, цветы, даже их дивный запах! И особенно эта больная ярость в его взгляде.

Я не могу корить Лиама за настойчивость, сама всю ночь не спала, вертела ситуацию и так и этак. С какого боку ни глянь, я в заднице. А он что? Он делает то, что сделал бы любой мужчина – добивается. Как женщина я бы сдалась без боя. Как идиотка, встрявшая в долги – обязана нести ответственность.

На негнущихся ногах подхожу к калитке.

– Если женщина после свидания меняет номер, это значит, что искать её нет смысла, – добавляю в голос отрепетированной на студентах строгости. – Зачем ты здесь?

– Я рассчитывал начать с чего-то более приятного.

Лиам самоуверенно стучит пальцем себе по щеке, требуя поцелуя.

– С приятного мы уже начинали. На том и закончим.

Он храбрится, и я храбрюсь. По густеющей в глазах растерянности вижу, что справляюсь лучше. Стерв не любят, а чем бы ещё отвратить его от себя я не придумала.

Юность импульсивна. Пройдёт немного времени – и он перестанет идеализировать случайный секс. Точно так же, как это делают все мужчины. А пока мне нужно убедить Лиама, что при свете дня я не так желанна, как он себе нафантазировал. Не хочет отпускать, пусть сам тогда сбегает. Так даже лучше для его мужской гордости.

– Ты даже не спросишь, как я тебя нашёл?

В полубреду опускаю взгляд. На его губы. Жёсткие и требовательные.

– Это факт свершившийся. Зачем мне детали?

Он щурится, сменяя на лице все оттенки злости. Даже немного подаётся вперёд, позволяя рассмотреть дурной огонь в своих глазах получше.

Господи, уйди уже, не рви мне сердце.

– Что ещё за хореограф, Марина?

Подслушивал. Но это даже к лучшему.

– Мой постоянный любовник. Когда люди вместе так долго, как мы, им периодически нужны новые впечатления. Не помню, кстати, я уже говорила тебе за них спасибо? – выдыхаю ему в лицо с облаком дыма.

Я очень редко курю. Очень. А тут как подгадала. Что ещё для полноты образа нужно? Вульгарно рассмеяться? Так не смогу, голосовые связки в узел стянуты.

– Увижу рядом с тобой – ему не жить, – голос Лиама срывается, сухой и хриплый. – Вечером заеду. Не нарывайся.

Это не понты. Это предупреждение. Сразу двоим. Где Гарику кранты сразу, а мне останется ему завидовать. Потому что при полном отсутствии внешнего сходства с отцом, нутром Лиам его точная копия.

Мне вдвойне некомфортно от того, что у нашего разговора есть невольный свидетель. Надька ещё тот генератор безумных идей. Она уже настороженно наблюдает за тем, как Лиам исчезает за калиткой.

Фиговая ситуация, конечно…

Не нужно ей ни о чём знать, иначе состав возмездия тронется вместе с моей головой. С девушки, которая ввязалась расстроить свадьбу бывшему, не станется и киллера нанять для Бастрикова.

– Пристаёт?

– Да пошёл он. Знает, отродье, что не обломится, но закинуть удочку дело святое, – стараюсь говорить и выглядеть спокойной, упаковывая розы в мусорный пакет.