Трубка зашипела и погасла.

Русский коротко вздохнул, сунул руку вжилетный карман, двумя пальцами достал золотого кита и наконец соизволилразомкнуть уста:

— Я вижу, сударь, вас интересует мойз-значок? Вот он, извольте. Не ношу, потому что не желаю быть похожим надворника с бляхой, хоть бы и з-золотой. Это раз. На рантье, мсье Гош, вынепохожи — слишком взглядом рыскаете. Да и зачем парижскому рантье таскать ссобой казенную папку? Это два. Раз вам известен мой род занятий, стало быть,имеете д-доступ к судовым документам. Полагаю, что вы детектив. Это три. Теперьчетыре. Если вам нужно у меня что-то выяснить, не ходите вокруг да около, аспрашивайте напрямую.

Вот и поговори с таким.

Пришлось выкручиваться. Гош доверительношепнул не в меру проницательному дипломату, что является штатным корабельнымдетективом, призванным заботиться о безопасности пассажиров — но негласно и совсей возможной деликатностью, дабы не оскорблять чувств изысканной публики.Неизвестно, поверил ли Фандорин, однако расспрашивать ни о чем не стал.

Нет худа без добра. Теперь у комиссарапоявился если не единомышленник, то но крайней мере собеседник, к тому жеотличавшийся удивительной наблюдательностью и на редкость осведомленный вкриминологии.

Они частенько сиживали вдвоем на палубе,поглядывали на пологий берег канала, курили (Гош трубку, русский сигару) ибеседовали на разные любопытные темы. Например — о сверхсовременных методахидентификации и уличения преступников.

— Парижская полиция строит свою работу попоследнему слову науки, — похвастал раз Гош. — Там в префектуре естьспециальная служба идентификации, которой заведует молодой гений, АльфонсБертильон. Он разработал целую систему регистрации преступных элементов.

— Я встречался с доктором Бертильоном вовремя моего последнего п-парижского визита, — неожиданно сказалФандорин. — Он рассказал мне о своем антропометрическом методе.Бертильонаж — остроумная теория, очень остроумная. Вы уже начали п-применять еена практике? Каковы результаты?

— Пока никаких, — пожал плечамикомиссар. — Сначала нужно подвергнуть бертильонажу всех рецидивистов, аэто займет годы. У Альфонса в отделе настоящий бедлам: приводят арестантов вкандалах, обмеряют их со всех сторон, как лошадей на ярмарке, расписываютданные на карточки. Зато скоро работка у полиции будет не бей лежачего.Допустим, находишь на месте кражи со взломом отпечаток левой руки. Замеряешь,идешь в картотеку. Ага, средний палец длиной 89 миллиметров, ищи в секции№ 3. А там зарегистрированы семнадцать взломщиков с пальцемсоответствующей длины. Дальше — сущие пустяки: проверь, кто из них где был вдень кражи и хватай того, у кого нет алиби.

— Значит, преступники делятся на секциипо д-длине среднего пальца? — с живейшим интересом спросил русский.

Гош снисходительно усмехнулся в усы:

— Там целая система, мой юный друг.Бертильон делит всех людей на три группы — по длине черепа. Каждая из трехгрупп делится на три подгруппы — по ширине черепа. Стало быть, подгрупп всегодевять. Подгруппа, в свою очередь, делится на три секции — по размеру среднегопальца левой руки. Секций двадцать семь. Но это еще не все. В секции три пакета— по размеру правого уха. Сколько получается пакетов? Правильно, восемьдесятодин. Дальнейшая классификация учитывает рост, длину рук, высоту в сидячемположении, размер стопы, длину локтевого сустава. Всего 19.683 категории!Преступник, подвергшийся полному бертильонажу и попавший в нашу картотеку,никогда уже не сможет уйти от правосудия. Раньше-то им было раздолье — назвалсяпри аресте вымышленным именем и не отвечаешь за все, что раньше натворил.

— Это замечательно, — задумчивопроизнес дипломат, — однако бертильонаж очень мало помогает приизобличении конкретного п-преступления, особенно если человек ранее неарестовывался.

Гош развел руками:

— Ну, это проблема, которую науке нерешить. Пока есть преступники, без нас, профессиональных ищеек, все равно необойдешься.

— Приходилось ли вам с-слышать оботпечатках пальцев? — спросил Фандорин и показал комиссару узкую, новесьма крепкую кисть руки с отполированными ногтями и бриллиантовым перстнем.

С завистью взглянув на кольцо (годовоекомиссарское жалованье, не меньше), Гош ухмыльнулся:

— Какое-нибудь цыганское гадание поладошке?

— Вовсе нет. Еще с д-древних временизвестно, что рельеф папиллярных линий на подушечках пальцев у каждого человекауникален. В Китае рабочий-кули скрепляет контракт о найме отпечатком большогопальца, обмакнутого в т-тушь.

— Ну, если бы каждый убийца был настольколюбезен, что специально обмакивал бы палец в тушь и оставлял на местепреступления отпечаток… — Комиссар добродушно рассмеялся.

Однако дипломат, кажется, не был расположеншутить.

— Мсье корабельный д-детектив, да будетвам известно, что современная наука достоверно установила: отпечаток остаетсяпри соприкосновении пальца с любой сухой твердой поверхностью. Если преступникхоть мельком дотронулся до двери, до орудия убийства, до оконного стекла, оноставил след, при помощи к-которого злодея можно изобличить.

Гош хотел было сыронизировать, что во Франциидвадцать тысяч преступников, а у них двести тысяч пальцев, ослепнешь в лупусмотреть, но запнулся. Вспомнилась расколоченная витрина в особняке на рю деГренель. На разбитом стекле осталось множество отпечатков пальцев. Однаконикому и в голову не пришло их скопировать — осколки отправились в мусор.

Ишь до чего прогресс дошел! Ведь это чтополучается? Все преступления совершаются руками, так? А руки-то, оказывается,умеют доносить не хуже платных осведомителей! Да если у всех бандюг и ворюгпальчики срисовать, они ж не посмеют своими грязными лапами ни за какое черноедело браться! Тут и преступности конец.

От таких перспектив просто голова шла кругом.

2 апреля 1878 года

18 часов 34 и 1/2 минуты по Гринвичу

Моя драгоценная Эмили,