— У него единственное слабое место, — все-таки высказалась Брис. — Он любит женщин. Красивых, богатых, знатных, знающих себе цену и без стеснения ее назначающих.

— Что это нам дает? — Непонимающе спросил Алекс, который уже сел за мой стол и приступил к копированию моих конспектов. — Все мужчины любят женщин. Я сам мог бы тебе это сказать.

— Я тоже не совсем понимаю, но если ты будешь писать молча, то смогу дослушать, к чему клонят наши союзницы.

Слова про союзниц девочки пропустили мимо ушей, но Крис послушно продолжила, уловив намек.

— Он бабник, Эверти. Настолько часто меняет любовниц, что лично мне кажется, что все это больше похоже на игру. Постоянные вечеринки, каждую неделю — новая девушка, наплевательское отношение к Уставу и регулярные выходки избалованного мальчишки с одной стороны. Устойчивое лидерское положение, манипулирование толпой, железная дисциплина внутри братства и необыкновенно умный и серьезный взгляд даже во время тех самых вечеринок — с другой. Выводы делай сама.

Выплеснув все это на меня, Крис развернулась и направилась к выходу, не дожидаясь сестры.

— У него есть Тайна. Если эту Тайну узнать, то получится им управлять. Он сам отдаст Корону тебе, зачем бы она тебе ни понадобилась, — заверила меня Брис перед тем, как последовать за старшенькой.

Вот и поговорили.

Знать бы мне еще самой, зачем мне эта Корона вообще нужна. Версия с лопнувшим терпением уже не кажется правдоподобной…

Вечеринка была в самом разгаре. Громко играла музыка популярной сейчас группы. Причем играли ребята живьем на сцене, откуда специальным артефактом звук усиливался и разносился по всему полю. Страшно представить, сколько денег в это вложил отец и как ему вообще удалось уговорить этих ребят спеть для нас. А они пели. Перед каждой песней говорили, что давно знают меня, мол, такую умницу и красавицу нужно воспевать в “самых крутых треках”.

А потом солист действительно исполнил песню, которую посвятил мне. Студенты ликовали, преподаватели качали головами и закатывали глаза после особенно громкого припева. Я же стояла в первом ряду с приклеенной на лицо улыбкой, благосклонно принимала дифирамбы в свой адрес и тихо зверела. Злость напором била куда-то в район солнечного сплетения, грозясь вскоре вырваться на свободу потоком портовой ругани, которую я подхватила от тети. А еще мне хотелось кого-нибудь ударить. Желательно отца. Предпочтительно чем-нибудь тяжелым по темечку.

Когда концерт закончился, солист спустился со сцены, встал передо мной на колени и поцеловал руку, “шепнув”, что я его муза, свет очей его и надежда на то, что его музыка останется в веках.

Стукнуть захотелось солиста.

Парень, видимо, понял это и решил скоренько сбежать с возможного места будущего преступления.

Тут же рядом со мной возник Алекс с двумя бумажными стаканчиками и чем-то алкогольным.

— Я убью его, — все так же тепло улыбаясь окружающим, заверила я своего пиарщика, как он сам себя гордо назвал после очередного слуха о моей невероятной принципиальности.

— Рейнола? — на всякий случай уточнил друг, отпивая из своего стаканчика. — Если только отравить. Боюсь, в открытом поединке он тебя уделает. Вообще кого угодно уделает. Видела бы ты, как он дерется…

Алекс мечтательно улыбнулся, а я раздраженно подумала, что он сейчас ужасно похож на одну из влюбленных в этого урода девиц. Почему-то мысленно я своего единственного соперника, кроме как уродом, сволочью и козлом, не называла. Видимо, дал о себе знать отцовский характер. Папа тоже ни одного своего оппонента по имени или хоть как-то уважительно не величал. Исключительно нелицеприятными эпитетами. За глаза, разумеется. В обществе папенька всегда безукоризненно вежлив. Балансирует, ага.

— Слушай, а куда Винельс после извинений делся? Его уже пару недель нигде не видно.

— Винельс в лазарете. Кстати, имел неосторожность чем-то сильно разгневать Рейнола, за что тот вызвал его на немагическую дуэль. Говорить о том, кто победил в сражении на мечах, нужно?

— Пошли ему цветы с открыткой и пожеланиями скорейшего выздоровления от моего имени. Через пару дней навестим его лично, пусть не держит на нас зла, когда для этого есть более подходящие кандидатуры, — я улыбнулась, понимая, что теперь у меня будет свой человек внутри братства Мечников.

Две недели прошло с момента, когда я велела Алексу начинать работать над моей репутацией. Две недели он старательно распускал обо мне слухи, а на прошлых выходных одна из Ланей встретилась со своей кузиной, с которой я училась в академии до этого момента. Девушка, к моему большому удивлению, действительно меня вспомнила и заверила родственницу, что я всегда была такой — молчаливой, но готовой к бою. Она же поведала о случае, когда одна из девушек с первого курса понесла от преподавателя, женатого, к слову, господина. Я вспомнила этот случай, но никак не могла поверить, что кто-то вообще знал о моей роли в той ситуации.

— …Представляешь, его жена, бездетная по его же вине женщина, подала прошение о разводе, а сама позвала эту студентку жить вместе. Нет, нет, ничего дурного, не подумай. Та женщина в два раза старше, она удочерила любовницу своего мужа, а теперь воспитывает внучку.

— И причем здесь Эверти? — насмешливо протянула Мишель.

С ней у нас установился вооруженный нейтралитет. Я жутко бесила блондинку, но мешать мне она не собиралась, так как главным своим врагом считала бывшего возлюбленного. Именно поэтому магесса исподволь помогала мне, хотя на публику продолжала отпускать едкие комментарии и играть роль обиженной стервы.

— Никто точно не знает. Только ту девушку часто видели с Микаэллой, а потом она дочку в ее честь назвала. Анна говорит, что ее сестра слышала, будто Эверти сняла несчастную с подоконника, спасла от самоубийства, отговорила делать аборт, а потом сама, лично поговорила с женой профессора. Представляете?

— Эта дрянь могла, — недовольно буркнула Мишель, сверкнув глазами в мою сторону. — Куда угодно без мыла влезет. Вся в папашу.

На этом разговор обо мне любимой Лани поспешили закончить, иначе рисковали нарваться на гнев своей предводительницы. А мы с Алексом двинулись в сторону общежития. Народ пускай и дальше гуляет, а мне необходимо подготовиться к завтрашнему семинару, где снова придется схлестнуться с Рейнолом.

— Чувствую себя твоим секретарём, — хмыкнул Алекс, когда мы отошли достаточно далеко от праздника студентов. — Цветы посылаю от твоего имени, веду записи твоих мыслей, договариваюсь о твоих встречах.

— Скорее личный помощник, единственный, неповторимый и незаменимый, — я улыбнулась. — Если папа добьётся своего и я стану политиком, приглашаю на постоянную работу.

— А зарплата? — Поднял брови приятель. — Это сейчас я работаю за интерес, а после академии хочу зарабатывать.