– Чрезвычайно просто, – согласился Мартин. – И оченьбанально… Семнадцать лет, говорите?

Эрнесто кивнул.

– Давно она покинула Землю?

– Три дня назад.

Мартин кивнул. Хуже, чем если бы его разыскали немедленно…но терпимо. Хотя его и пытались разыскать – ещё в субботу… без особойнастойчивости, впрочем.

– Я должен кое-что выяснить, прежде чем приму решение.

Эрнесто не возражал.

– Какие ваши отношения с дочерью? – спросил Мартин.

– Хорошие, – без колебаний ответил Эрнесто. – Нет, бываютспоры… но вы понимаете, я избавлен от целого ряда обычных житейских проблем.Хочешь новые тряпки – пожалуйста. Хочешь всю ночь слушать музыку – слова никтоне скажет… когда строили дом, я сразу заказал хорошую звукоизоляцию. Отдых,учёба… всё в порядке.

– Я понимаю, – согласился Мартин. – А обычные, человеческиеотношения? Поговорить по душам, отпроситься в ночной клуб, привести домойприятеля?

– Поверьте, я хороший отец, – с лёгкой гордостью сказалЭрнесто. – Поговорю, отпущу, разрешу. Поспорю, посоветую, но если не удастся насвоём настоять – смирюсь.

– Замечательно, – с понятным недоверием ответил Мартин. –Что ж… а как она относится к вашему бизнесу?

– У меня вполне законный бизнес, – опять же не без гордостисказал Эрнесто. – Любой серьёзный бизнес – гадкая штука, но стыдиться мненечего. Я не бандит, торгующий «дурью» и содержащий притоны. И дочери за меняне стыдно, если вы об этом спрашиваете.

– Она посоветовалась с вами, прежде чем отправиться в своё…путешествие?

– Нет, – ответил Эрнесто.

– Это не кажется вам странным?

– Не кажется. У нас были разговоры про Врата, и я объяснялИрине, что пользоваться услугами ключников следует с осторожностью, лишьнакопив жизненный опыт и обретя уверенность в собственных силах. Ирочка несогласилась. Ей нравятся путешествия, а что может быть лучшим путешествием, чемпуть через Врата? Скажу честно, Мартин, я не исключаю, что через два-три дняИрочка вернётся сама. Но не хочу рисковать.

– Мне надо будет осмотреть её комнату, личные вещи, – сказалМартин.

Эрнесто нахмурился, но всё-таки кивнул.

– Оплата?

– Назовите сумму, – легко ответил Эрнесто. – Я знаю ваширасценки, меня они не смущают.

Ну что за незадача! Мартин пытался придумать хоть однувразумительную причину для отказа – и не находил причин. Приятный человек.Легкомысленная дочка. Хорошие деньги. Не за что зацепиться. И уж если дойдётдело до серьёзных разговоров, его не поймёт собственная крыша. Скажут:«Серьёзный мужик, с понятиями… беда у него, надо бы помочь, Мартин».

Все эти мысли промелькнули в голове и сменились чем-то вроденедоумения. Почему он хочет отказаться от предложения? На бухгалтера-убийцу онсогласился охотиться, рискуя и пулю поймать, и собственные руки в кровииспачкать. А сейчас надо всего-то девочку домой вернуть.

– Не нравится мне что-то, – признался Мартин. – Честноеслово.

Эрнесто развёл руками – мол, ничем помочь не могу.

– Вы всё мне сказали? – уточнил Мартин. – О своей дочери, осебе?

Если и была в ответе пауза, то совсем крошечная и невинная.

– Всё, что относится к делу. Но вы спрашивайте, я отвечу налюбые вопросы.

Мартин сдался:

– Я приму душ и выпью кофе, хорошо? А потом отправимся квам. Можете подождать здесь…

– С удовольствием, – немедленно согласился Эрнесто. –Книжечку полистаю…

Лежащий на столе потрёпанный том Гарнеля и Чистяковойоткрылся на статье о расе хри, подозреваемой авторами в ненависти к чужакам илюдоедстве. Полушкин посмотрел на фотографию, изображающую что-то вродегигантского омара на болотистом берегу, лицо его даже не дрогнуло.

Мартин отправился в душ.

– Здесь грустно и одиноко, – сказал ключник. – Поговори сомной, путник.

Мартин никогда не придумывал истории загодя. Частично изсуеверия – ему казалось, что придуманная история может каким-то мистическимобразом «материализоваться», стать известной другим путешественникам. Частичноиз сложившегося ощущения, что ключники ценили импровизацию.

– Я хочу рассказать о человеке и его мечте, – сказал Мартин.– Это был обыкновенный человек, живущий на планете Земля. И мечта у него былаобыкновенная, простая, другой бы и за мечту её не посчитал… уютный домик,маленькая машина, любимая жена и славные детишки. Человек умел не толькомечтать, но и работать. Он построил свой дом, и дом даже получился не слишкоммаленьким. Встретил девушку, которую полюбил, и она полюбила его. Человек купилмашину – чтобы можно было ездить в путешествия и быстрее возвращаться домой. Ондаже купил ещё одну машину – для жены, чтобы та не слишком скучала без него. Уних родились дети: не один, не двое, а четверо прекрасных, умных детей, которыелюбили родителей.

Ключник слушал. Сидел на диванчике в одной из маленькихкомнатёнок московской Станции и внимательно слушал Мартина.

– И вот, когда мечта человека исполнилась, – продолжалМартин, – ему вдруг стало одиноко. Его любила жена, его обожали дети, в домебыло уютно, и все дороги мира были открыты перед ним. Но чего-то не хватало. Иоднажды, тёмной осенней ночью, когда холодный ветер срывал последние листья сдеревьев, человек вышел на балкон своего дома и посмотрел окрест. Он искал своюмечту, без которой стало так тяжело жить. Но мечта о доме превратилась вкирпичные стены и перестала быть мечтой. Все дороги лежали перед ним, и машинастала лишь сваренными вместе кусками крашеного железа. Даже женщина, спавшая вего постели, была обычной женщиной, а не мечтой о любви. Даже дети, которых онлюбил, стали обычными детьми, а не мечтой о детях. И человек подумал, что былобы очень хорошо выйти из своего прекрасного дома, пнуть в крыло роскошную машину,помахать рукой жене, поцеловать детей и уйти навсегда…

Мартин перевёл дыхание. Ключники любили паузы, но дело былодаже не в этом – Мартин ещё не знал, как закончит свой рассказ.

– Он ушёл? – спросил ключник, и Мартин понял, как надоответить.

– Нет. Он спустился в спальню, лёг рядом с женой и уснул. Несразу, но всё-таки уснул. И старался больше не выходить из дома, когда осеннийветер играет с опавшей листвой. Человек постиг то, что некоторые узнают вдетстве, но многие не понимают и в старости. Он осознал, что нельзя мечтать одостижимом. С тех пор он старался придумать себе новую мечту, настоящую.Конечно же, это не вышло. Но зато он жил мечтой о настоящей мечте.