обращать меня из циничного, сухого, прохладного человека в сентиментального, чувственного горе-философа — Она умела рассмешить меня. Рассмешить не шуткой, не картинкой, Она могла рассмешить самой собой, своим взглядом, своей нелепостью. Но в этом кривлянье было что-то настолько органичное, чего я так всегда жаждал увидеть. Однажды, еще давно, когда немного времени прошло с нашего знакомства по коридору офиса прошла девушка — то ли представитель заказчика, то ли партнера. В тот момент я думал о том, как же изменились мои внутренние настройки, как иначе работают мои рецепторы, мои органы чувств были все обращены на Нее, но я попытался проверить, откликнется ли что-то во мне при взгляде на женскую фигуру. Никакого отклика не последовало, но в эту сотую долю секунды Она перехватила мой взгляд и бросила мне его назад с такой ироничной укоризной, что застигнутому врасплох, без вины виноватому мне ничего не оставалось, как пристыженному, укрыться за монитором от накрывающего хохота. Такие моменты сближали лучше объятий, касаний рук и слов. Мы смеялись и над нелепой музыкой, которая стояла на рингтоне учредителя и так не вовремя играла на встречах. Это развлекало только Нас, Мы в такие моменты были счастливы и близки одновременно…вместе…

Сегодня день был солнечный, и пусть мне не досталось пока еще Ее внимания, взгляда, ни капельки голоса, ни одного вопроса, лишь утреннее приветствие, я был в приподнятом настроении от предвкушения. Надо признать, что такой дефицит объяснялся весьма прозаическими причинами. Решалась судьба нескольких проектов сразу и, с большой вероятностью — в нашу пользу, в том числе и благодаря нашим ночным бдениям. Это принесло бы для компании прибыль, а нам возможность выдохнуть от постоянного аврала хотя бы на неделю. По Ее довольному лицу и более чем обычной говорливости я практически сразу догадался, что дела по проектам идут хорошо. Информацию о результатах Она держала в тайне до самого конца в силу своих должностных обязанностей, но Ее сияющие глаза предательски выдавали ее. Мне не терпелось, Бог с ними, с проектами, они будут всегда, но мне так хотелось Её трех-пяти минут только для меня. Нужно метить в цель, поэтому я сразу спрашиваю о главном, и Она не сдерживается и говорит мне, что мы выиграли и начинает…танцевать! Танцует Она комично, угловато, даже безумно, но волна счастья и восторга, которая исходит от Нее накрывает и меня с головой. Она танцует, и никто, кроме меня, не понимает, почему, никто, кроме меня, не разделяет сейчас с Ней радость, и мне и смешно, и радостно, и я даже рад за работу, которую последний год замечаю лишь номинально.

Новая Она

Дни были одинаково желто-серыми: желтыми утром и серыми к вечеру, душными, даже если был дождь, липкими — когда его не было. Я бежал длинную дистанцию и заранее знал, что не справлюсь, я не смогу весь ее отпуск промолчать, не написав ни слова. Я найду повод, я создам его. Есть чемпионы, которые ставят рекорды по количеству минут под водой, задержав дыхание. Я побил все рекорды, я устал. Мне нужно лишь одно сообщение, значок в мессенджере напротив Ее фото и имени, чтобы получить заряд сил и почувствовать себя живым.

Как Она там? С мужем и с дочкой. С мужем. В отпуске с мужем. Я всегда гоню эти мысли, внутри меня стоит блок, защищающий от запретной зоны, куда мыслям заходить запрещено — иначе это кончится безумием. Я видел его раз. Ни такой, как я себе представлял, казалось бы типичный, но, учитывая, что он для Нее иностранец, как и я впрочем, на Ее фоне необычный, но не более. Съела ли меня ревность? Нет. Было странное чувство, как будто мы все в чьем-то дурном сне. Нереальное сочетание реальных событий. Она рядом с ним была чуть более взволнована, чем обычно. И да, я не ревновал, не злился, но, что больно порезало меня, так это то, что при всей свой среднестатистичности он возносился над Ней, ему было приятно демонстрировать, что он значим для Нее перед всеми. Неужели этим можно кичиться? Это дар Божий — быть для Нее значимым. Когда он ушел, у меня снова был эпизод неосознанных, спонтанных речей моего подсознания, который практически ставил меня спиной к пропасти, и я не мог видеть, далеко ли до края. Я сказал Ей тогда как-то по-хозяйски, невольно примерив высокомерие Ее благоверного на себя, "Ну вот, я видел твоего мужа". И все это я сказал, наверное, больше себе, как будто примерил одежду не по плечу.

Теперь Она в отпуске, за тысячи километров от меня, но в моей стране. Дышит воздухом, по которому я соскучился в этой бесконечной командировке. В свой отпуск я буду дышать этим воздухом рядом с Крис. Я мог бы и прекратить эту затянувшуюся командировку, козырял этим, но сейчас отдавал себе отчет, что привязанность к Ней невидимой силой опутала меня, и не так просто принять волевое решение. А если и приму его — отпустит ли меня? Разорвутся ли цепи? Да, я тоскую, но могу безнаказанно смотреть на ее пустой стол, с постоянно включенным компьютером, мечтать о встрече, считать дни, складывать в чертогах разума темы, вопросы, которые можно обсудить по Ее возвращении. Ожидание было мучительным и приятным.

В день возвращения я всячески оттягивал выход из дома. Говорил с Крис дольше обычного, гулял с собакой, что несвойственно мне — я боялся. А вдруг что-то произойдет не то? Что-то, что все разрушит… Вдруг в Ней что-то изменится.? Здравый смысл подсказывал, что кардинального ничего произойти не могло. Но, привыкнув жить всегда в рамках должности, к маленьким удовольствиям я относился с трепетом, оттягивая момент и растягивая удовольствие.

Я чувствую оторопь. Это Она, но кроме глаз не узнаю пока больше ничего своего, ни привычных мне вьющихся непослушных волос, поведение которых по утрам было более приличным, ни удобной, похожей на мою, одежды, не офисного стиля, но в которой движения Ее были естественными. Она стала новой. И дело тут не только в новом не свойственном ей ярком цвете волос и небольшой полноте, свойственной всем после отпуска. Подделка, более дешевая версия себя. Но зачем? Все, что мне было дорого, на всех картинках, которые перед моими глазами показывает мой внутренний кинопроектор перед сном, на всех них там моя Она, и, наблюдая за Ней такой, каждый день мои картинки оживали, становились ярче. А теперь, мультипликатор умер, и