Подозреваю, что ей вовсе и не нужен ребенок от меня. Просто так совпало. А когда поняла, что залетела, избавляться было поздно. Ну ничего… Зато мне нужен!

— Жаль, Злата никогда не узнает маму, — шиплю в призывно приоткрытый ротик.

Аня вздрагивает и отстраняется.

— Ты не сделаешь этого, — шелестит побледневшими губами.

И я на секунду теряюсь, осознавая, что ошибся в своем предположении. Значит, моя дочка ей все же нужна? Тем лучше для меня. И больнее для нее.

— О, поверь, — угрожающе рычу я. Однако голос подводит, не позволяя мне закончить.

Но она и так все поняла. Глаза — как голубые блюдца. Рот открывается и снова закрывается, как у рыбки.

— Нет, — выдыхает Аня, явно набравшись смелости. — Нет! Тебе не отобрать ее! Ты нам никто…

— Ошибаешься, — перебиваю я, ухмыляясь и указывая на здание, к которому мы подъезжаем.

— Эт-то… ЗАГС?

— Переодевайся! — Оказавшись в небольшой комнате посреди дворца бракосочетаний, Глеб кивает в сторону висящего на вешалке платья.

Наверно, о подобном мечтает любая девочка. Шикарный свадебный наряд, подобранный ее любимым, и свадьба-сюрприз. Это ведь прямо сказка какая-то…

Только не в моем случае. Не после того, что он сказал мне в машине.

— А что, если я отвечу «нет»? — роняю тихо.

— Всем плевать! — гневно бросает в ответ Глеб. — Хоть целую речь надекламируй о том, что я принуждаю тебя к браку! Сегодня ты все равно станешь моей женой!

Должна признать, методы мести у него весьма изощренные. Об этой стороне Глеба я и не догадывалась. Только вот… кому он таким образом мстит?

Нет, с регистрацией все понятно. Тут чистой воды расчет. Собрался стать моим мужем, чтобы иметь официальное право на дочку. Я даже не спрашиваю, как он умудрился подать заявление. Тут тоже все ясно. Мой паспорт, очевидно, был у него, а отсутствие невесты при подаче заявления легко решает щедрое пожертвование.

Но к чему весь этот маскарад с переодеванием, если брак фиктивный? Хочет сделать мне больно? Так я-то знаю, что не виновата. А значит, рано или поздно все просто обязано встать на свои места. Тем более раз Глеб позволяет мне остаться с ним.

Так кого он хочет ранить?

Останавливаюсь рядом с вешалкой, пробегаюсь пальцами по плотному атласу и поворачиваюсь к Глебу, который безуспешно пытается расстегнуть рубашку.

— А, черт! — раздраженно рычит он, не в силах справиться с дрожащими пальцами. Рывком разрывает осточертевший ряд пуговиц и стягивает рубашку.

Мой взгляд бездумно скользит по оголившемуся торсу, пока я пытаюсь собраться с мыслями.

Он очень зол. Что неудивительно, если учесть, в каких грехах я обвиняюсь. Пытаться сбежать и скрываться, дабы спасти своего ребенка, — глупо. Во-первых, я не трус больше и просто обязана во всем разобраться. Во-вторых, отчасти все же трус, потому что знаю: у входа стоит Виктор, и дальше него мне не пройти. Можно сказать, в окружении Глеба, рядом с самим Глебом, мне сейчас безопаснее всего. А еще это очень удобная позиция, чтобы понаблюдать за этим самым окружением.

Что ж, на мне ярлык шпиона, значит, я просто обязана справиться с поставленной задачей и вычислить реального предателя.

Влезая в брюки, Глеб поднимает на меня разъяренный взгляд, очевидно, решая сорвать злость на мне.

— Так и будешь стоять?! Одевайся! Или мне самому напялить на тебя это чертово платье? Как раньше?!

Стать женой Глеба? Чтобы спасти нас всех? По-моему, неплохая идея.

Скрестив руки, хватаюсь за майку и задираю ее. Стянув с головы, успеваю заметить голодный взгляд Глеба, жадно скользящий по моему телу, прежде чем он успевает отвернуться. Однако даже этот короткий взгляд вызывает табун мурашек в районе затылка.

Ну, по меньшей мере, он все еще меня хочет. Это уже что-то. Ухмыляюсь. А вот и мостик…

Снимаю с вешалки свое свадебное платье и ныряю в него, укутываясь в облако белоснежного атласа. Стягиваю лифчик и, придерживая у груди корсет, нерешительно подхожу к Глебу, который как раз натягивает свежую рубашку.

— Поможете? — вежливо прошу в надежде, что моя уловка позволит хоть немного его остудить.

Глеб поворачивается в некотором недоумении. Ой, совсем забыла, мне ведь нельзя заговаривать с ним без разрешения. Как скажете, Глеб Виталич. Значит, поиграем в крокодила!

Поворачиваюсь к нему спиной и через плечо указываю ему на шнуровку. Слышу, как он мучительно вздыхает, но все же берется за ленты. Собираю растрепавшиеся волосы и перекидываю через плечо, чтобы они не мешали.

Резкий рывок вынуждает меня с невольным стоном выпустить весь воздух из легких. Чувствую, как кулаки у меня под лопатками до скрипа сжимают атласные ленты, будто ненароком скользя костяшками по россыпи камней, обрамляющих корсет.

Еще рывок, и я невольно врезаюсь в грудь Глеба. Слышу его тяжелое дыхание у своего уха, и от плеч по рукам расползается дрожь предвкушения. Не спешит отстраниться. Оттого у меня внизу живота собирается тепло.

Глеб вдруг проводит пальцами по моей шее, как бы убирая волосы. Да только я ведь уже все собрала. Значит, повелся? Хотя, судя по моим собственным ощущениям, у него тоже просто не было других вариантов. Реакцию тела не так-то просто контролировать. Это я узнала еще тогда, когда впервые была с ним.

Глеб вновь берется за шнуровку, слегка отстраняя меня от себя. Однако я не отхожу. Только слегка наклоняюсь. И даже сквозь атласные юбки ощущаю всю мощь его напряженного тела.

Еще рывок. И я жадно облизываю губы, впечатываясь бедрами в его пах. Слышу, как Глеб шумно сглатывает. Осознание, что ему заходит моя игра, вынуждает меня взволнованно ерзать. Как же я хочу его! Просто с ума сойти можно… И тут уже речь не столько о соблазнении, сколько об удовлетворении собственных потребностей.

Признаться, раньше я думала, что беременные вообще не хотят секса. Как же я ошибалась! Стоило оказаться в этих сильных руках, как я тут же буквально вся вспотела от желания.

Не сдержавшись, стону, когда Глеб делает еще один рывок, натягивая шнуровку. И мне вторит сдавленный рык. Чувствую, как от этого утробного звука у меня поднимаются волоски на коже и словно кипяток растекается по всему телу.

Большая ладонь, проскользнув по моей груди, ложится на мое горло, заставляя выпрямиться. С удовольствием вжимаюсь лопатками в горячий торс. Откидываю голову на мощное плечо, удовлетворенно закрывая глаза, когда моей шеи касаются мужские губы.

Вторая рука ложиться на мое бедро и с силой притягивает ближе. Глеб буквально вжимается в меня, неторопливо покачиваясь на пятках.

— Значит, полевые цветы? — шепчет он, утыкаясь носом в мое ухо. Мажет губами по щеке, словно втягивая мой запах.