и привел к таким социальным реакциям, как движения против глобализации и «Захвати Уолл-стрит». Технологическая революция XXI в. принесла гораздо больше изменений, чем новые способы общения и передвижения. Эти изменения нашли отражение в новых общественных обычаях и взаимодействиях, которые ранее были невозможны или неактуальны. В некотором смысле с развитием технологий полномочия по принятию решений постепенно переходят от политиков к формирующейся в обществе группе технологов – тех, кто распространяет знания и управляет ими. Развертывание альтернативной энергетики и стремление продвигать ее может стать одним из современных технико-экономических явлений, которые инициируют мощную волну технологической и академической «переквалификации» населения планеты с вероятным сопутствующим ростом производительности. Такое развитие событий будет вызвано необходимостью в рабочей силе, которая обладает новыми навыками и осознанием потенциальных преимуществ технологий возобновляемых источников энергии.

Развитие альтернативной энергетики фактически ускоряет процесс инноваций как в области энергетики, так и на более широком уровне, подкрепляя тем самым надежды на последовательный, технологически обусловленный экономический рост. Многие классические и неоклассические экономисты рассматривают инвестиции в материальный и человеческий капитал как важный фактор долгосрочного экономического роста. Эти соображения имеют смысл и в применении к возобновляемым источникам энергии. Модель Харрода – Домара, разработанная в конце 1940-х гг., установила прямую связь между темпами инвестиций и ростом ВВП[610]. С этой моделью связана идея о том, что накопление капитала в форме инвестиций в человеческий капитал ведет к росту ВВП, которая получила широкое распространение сначала в теоретической экономике, а затем в областях, связанных с экономикой развития. Для того чтобы экономический рост, вызванный использованием возобновляемых источников энергии, был устойчивым, акторам необходимо обеспечить непрерывные инвестиции в человеческий капитал с акцентом на технологические навыки.

Хотя экономические соображения часто являются ключевым фактором, который определяет успех той или иной технологии, именно технологии альтернативной энергетики фактически определяют экономические условия. Речь идет не только о том, что экономика постепенно учитывает изменения в технологических возможностях. Экономические структуры меняются, адаптируясь к вызовам, которые бросают новые технологии. Это уже очевидно на примере коммуникационных и информационных технологий. Мегатренд альтернативной энергетики готов оказать аналогичное преобразующее влияние, которое обусловлено как потоком постоянных усовершенствований с широким коммерческим значением, так и изобретениями, представляющими совершенно новые принципы достижения конкретных целей.

Экономика обычно создает своего рода экосистему для зарождающихся трансформационных технологий. В случае с мегатрендом эта экосистема уже создана благодаря прогнозируемому влиянию возобновляемых источников энергии на политические расчеты и общественные настроения, независимо от того, насколько быстро развиваются эти технологии и как будет выглядеть их окончательная конфигурация. Экономические параметры сектора альтернативной энергетики формируются и перестраиваются в зависимости от прогнозов, а иногда и просто от возлагаемых на нее надежд.

Пока неизвестно, когда эти надежды и ожидания воплотятся в реальность. Действительно, инвестиции в исследования и разработки в области возобновляемых источников энергии, несмотря на колебания их уровня, выросли в два раза с 2004 г.[611], что дает объективные предпосылки для оптимистичных прогнозов. Очевидно, что совокупные инвестиции уже привели к снижению стоимости возобновляемых источников энергии, особенно солнечной. Однако разбивка инвестиций по источникам показывает, что инновации в возобновляемой энергетике еще не достигли стадии полномасштабной коммерциализации[612].

Несмотря на то что мегатренд возник относительно недавно, он уже вносит свои коррективы в расчеты глобальной экономической безопасности. Общественное давление, стимулирующее развитие мегатренда, убедило политиков, что он может послужить дополнительным катализатором экономического роста, диверсификации и прогресса. Осталось добиться того, чтобы рынок принял эту эстафету.

4.2.3. Политический инструментарий: налоговые, регулирующие и финансовые стимулы

В ходе развития мегатренда альтернативной энергетики сформировалось три основных типа политических инструментов его продвижения: регулирующие нормы и меры, налоговые стимулы и политика финансирования. Растущее число соответствующих политических и нормативных актов охватывает как специфические для альтернативной энергетики, так и более общие задачи развития энергетики, часто связанные с достижением определенных национальных или согласованных на глобальном уровне целей. В рамках большинства из них намечены конкретные целевые ориентиры по доле возобновляемой энергетики в энергобалансе – от 10 до 30 % в течение следующих двух десятилетий.

Существуют и другие, менее масштабные ориентиры, такие, как доля в общем объеме первичной или конечной энергии, доля в теплоснабжении, установленные мощности конкретных технологий и доля биотоплива в автомобильном транспорте. Например, в ЕС существует общеевропейская цель по получению 20 % энергии из альтернативных источников к 2020 г.[613] Согласно отчету ЕС о прогрессе в области возобновляемой энергетики за 2017 г., страны – члены ЕС в основном придерживаются поставленного плана[614]. Что касается более долгосрочных целей, то в январе 2018 г. парламент ЕС проголосовал за новый обязательный целевой показатель по возобновляемой энергии – 35 %, который должен быть достигнут к 2030 г. Это значительно выше, чем отметка в 27 %, установленная в последней редакции пакета ЕС по чистой энергии на 2020–2030 гг.[615]. В США план действий по климату от 2013 г. содержал цель удвоить производство возобновляемой энергии из ветряных, солнечных и геотермальных источников в период с 2012 по 2020 г.[616] Однако в марте 2017 г. президент Дональд Трамп подписал указ, отменяющий этот план, что делает неясным, как будут устанавливаться в дальнейшем цели на федеральном уровне. Пятилетний план Китая (2016–2020) установил общую цель по достижению мощности возобновляемых источников энергии в 27 % от общего объема производства энергии.

Наиболее распространенными политическими мерами, способствующими достижению целей в области возобновляемой энергетики, являются льготные тарифы[617], налоговые льготы, система «чистого измерения» и другие формы контроля цен на энергию, которые стимулируют включение возобновляемых источников энергии в энергобаланс. Льготные тарифы, как правило, подразумевают долгосрочный контракт, по которому соответствующий требованиям производитель электроэнергии из возобновляемых источников получает плату выше розничной цены за поставку энергии в сеть. В настоящее время льготы остаются наиболее распространенным механизмом поддержки; однако в случае развертывания крупномасштабных проектов они часто заменяются закупками на основе аукциона[618].

К другой распространенной политике, особенно на уровне штатов/провинций в США, Канаде, Индии и Австралии, относятся квоты или портфельные стандарты по возобновляемым источникам энергии. Обычно квоты требуют, чтобы розничные поставщики электроэнергии обеспечивали определенную долю своей установленной мощности, произведенной или проданной электроэнергии за счет возобновляемых источников. Сделать это нужно либо путем производства возобновляемой энергии, либо путем ее закупки у соответствующих производителей. Кроме того, правительства некоторых стран предлагают прямые субсидии, гранты или скидки. Инвестиционные и производственные налоговые кредиты и снижение импортных пошлин также широко используются для оказания финансовой поддержки на национальном уровне во многих странах, а также на уровне штатов в США, Бразилии, Канаде и Австралии. Другая политика, которая применяется странами, – это «чистое измерение»: производители возобновляемой энергии получают чистую премию за киловатт-час или