буркнул Рокко и пошёл вдоль стендов с обувью, внимательно изучая образцы. Изучив несколько, он остановился и спросил у продавца: — А сапоги хромовые у вас есть?

— Не имеем, — отвечал продавец.

— А яловые?

— Не бывает.

— Вы что, кирзой торгуете? — насмешливо спросил Чеснок. — Яловых у вас нету, хромовых нету.

— Таких фасонов не держим, — хладнокровно произнёс приказчик.

— Не держим, — передразнил его Чеснок, — зима на носу, а они таких фасонов не держат. Сюртуки-то у вас хоть есть или малахаи хотя бы?

— Сюртуки вышли из моды пятнадцать лет назад, — продолжал говорить продавец с необыкновенным спокойствием. — А насчёт малахаев, как вы изволите выразиться, я слышу первый раз.

— Ну а картузы? И картузов, что ли, нету?

— Могу рекомендовать вам английское кепи. Последняя модель, очень популярна в столице.

— Сам ты английское кепи, — разочарованно произнёс Чеснок, понимая, что в этом он не найдёт ничего, что соответствовало бы его представлению о современной моде. — Граммофон ты, одно слово — Граммофон. А ещё разливается тут: «У нас модели для стильных господ». А у вас ни хрена нету, так — фуфло одно.

— Нам очень жаль, — с едва заметной усмешкой отвечал синьор в пенсне, что вам ничего не пришлось по вкусу. У нас через месяц будет новый завоз, самые последние новинки из Парижа. Мы будем рады вас видеть.

— Из Парижу у них новинки, видите ли, — пробурчал Рокко и пошёл к Пиноккио смотреть, что выбрал тот.

А Буратино любовался великолепными штиблетами. Он вертел их в руках, пробовал кожу, изучал колодку и даже постучал костяшками пальцев в подошву. И только после этого произнёс, обращаясь к продавцу:

— Любезный, уделите мне секунду.

Продавец, не теряя спокойствия и самообладания, подошёл к Буратино. Его лицо выражало скуку, если не сказать тоску, и выразительно вопрошало: «Ну, что тебе ещё, оборванец? Зачем ты держишь эту обувь в руках?» И он спросил, глядя на Пиноккио поверх пенсне:

— Чего изволите, синьор?

— Сколько стоят эти туфли? — поинтересовался Пиноккио.

— Шестьдесят один сольдо, — отвечал приказчик, надеясь, что после обнародования цены эти босяки, наконец, покинут магазин.

— Сколько-сколько? — переспросил Чеснок.

— Шестьдесят один сольдо, — отвечал приказчик, видя удивление мальчишек.

— Буратино, я что-то не понял, сколько он сказал? — не поверил в такую сумму Рокко.

— Ты что, глухой? — отвечал ему Буратино, разочарованно ставя туфли на полку. — Они стоят шестьдесят один сольдо.

— А они что, из золота? — абсолютно серьёзно поинтересовался Чеснок и поглядел на синьора в пенсне.

— Зачем же из золота, — отвечал тот, уже не пытаясь скрыть улыбки, — они из чистой португальской кожи, а сшиты в Лондоне.

— А может, у них нитки из золота? — отказывался верить в обыкновенность этой обуви Рокко.

— Нитки, как вы изволили выразиться, то есть дратва, обыкновенная, но очень высокого качества.

— Ага, — сказал Рокко, — понятно, — и, уже обращаясь к Пиноккио, спросил: — Послушай, Буратино, может мне его убить? — при этом он кивнул головой в сторону приказчика и не недвусмысленно задрал куртку, из-под которой убедительно торчал обрез.

— Да не надо, — ответил Буратино, озабоченно морща лоб. — Он же не виноват в том, что ботинки столько стоят.

— А, по-моему, виноват, больно морда у него хитрая, — настаивал Рокко.

Приказчик, слушая эти разговоры, сдвинул брови, но не от суровости он это сделал, а от душевного беспокойства. В данную минуту его беспокоил один вопрос: будут ли грабить только кассу или ограбят ещё и его? А ещё он волновался: не пальнёт ли в него чернявый сопляк-оборванец из этой штуки, что торчит у него из-за пояса. А чернявый, здраво предполагал приказчик, отморозок ещё тот, он ведь пальнёт, у него не застоится. И свидетелей, как назло, никого.

А Рокко, увидев сдвинутые брови приказчика, продолжал:

— Не-а, — он покачал головой, — обязательно надо убивать. Вишь, как насупился, злобный он какой-то.

— Да нет, он не злобный, — отвечал Буратино, изучая другую модель обуви, — он просто задумчивый.

— Я не злобный, — поддержал носатого хулигана приказчик, — просто работа у меня тяжёлая, а ботинки можете себе бесплатно взять, раз они вам так понравились. Всё равно сезон уже кончился.

— Ага, бесплатно, — недоверчиво произнёс Чеснок, — знаем мы это бесплатно, все говорят, берите бесплатно, а потом в полицию бегут.

— Это точно, — кивнул Буратино, — так обычно и бывает.

— Нет-нет, никакой полиции, — уверял приказчик, его длинные пальцы хаотично шевелились и подрагивали. — Считайте это подарком фирмы.

— Ладно, пошли отсюда, Рокко, — сказал Буратино и направился к двери, так и не взяв ботинок.

— Смотри у меня, — пригрозил Чеснок приказчику напоследок. — Я тебя запомнил, буду за тобой следить.

Когда они покинули магазин, синьор в пенсне устало опустился на стул и машинально ослабил воротник белоснежной сорочки.

— Какой нервный пошёл клиент, — произнёс он.

Глава 8

Нюансы полицейской операции 2

А на улице Чеснок догнал своего приятеля и спросил:

— Ты чего ботинки не взял, не понравились, что ли?

— Понравились, — признался Буратино, стильные.

— А чего же не стал брать? — недоумевал Рокко. — Ведь на халяву достались.

— Рокко, — начал Буратино и остановился, — халява дураков манит и, как правило, очень дорого им обходится. Представь, во сколько бы обошлись нам эти штиблеты, если б он потом побежал в полицию?

— Наверное, ты прав, — подумав, согласился Чеснок. — Ну и хрен с ними, купим что-нибудь подешевле, и без полиции.

— Нет, — вдруг сказал Буратино, — пока мы ничего покупать не будем.

— И наган не будем? — возмущённо спросил приятель.

— И наган не будем.

— Но ведь он нам нужен позарез, — продолжал возмущаться Рокко. — Как же в этом мире и без револьвера?

— Очень жаль, Рокко, тебя огорчать, но пока нам такие игрушки не по карману. Я кое о чём сейчас подумал и пришёл к выводу, что у нас нет лишних денег, даже на револьвер.

— Как нет денег? У нас же их целая куча!

— Не такая уж и куча, это во-первых.