– Я не намерена спорить с вами, – заявила она мужчинам, которые хохотали и издавали неприличные звуки.

– Убирайся туда, откуда явилась, лягушатница! – выкрикнул один из них.

Рива не поддавалась, пытаясь продолжать. Она заговорила громче, чтобы ее было слышно сквозь свист и улюлюканье. «Они угомонятся», – мысленно твердила она себе. Но они и не собирались прекращать травлю. Их голоса звучали все агрессивнее, а поток ругательств становился все отвратительнее. Шлюха. Сука. Рива видела лица, искаженные злобой. Шлюха. Сука. Шлюха. Сука. Риву трясло от злости, но она решила, что не позволит эмоциям одержать верх. Она вскинула руку, требуя тишины. Неподалеку от беснующихся мужчин она заметила полицейского. Тот невозмутимо наблюдал за происходящим. Казалось бы, он должен вмешаться.

Не вмешался.

Рива огляделась по сторонам, поскольку выкрики продолжались. Сука. Шлюха. Шлюха. Сука. Сука. Сука. Сука.

– Парни, я знаю, как бы поступил с этой фригидной коровой! – выкрикнул кто-то, и остальные одобрительно загоготали.

Рива мельком взглянула на боковую дверь, понимая: нужно прекращать выступление и бежать отсюда, пока ей не причинили вреда. Пока все не закончилось трагедией.

В нее что-то бросили, но не попали, зато церковные активисты, сидевшие впереди и явно шокированные этой вакханалией, вдруг стали вскрикивать и пригибаться. В воздухе засвистели мелкие камешки.

– Считай это предупреждением! – со смехом крикнул кто-то, когда камешек задел щеку Ривы. – В следующий раз, куколка, это будут пули.

Мужчины похлопывали друг друга по спине. Сочтя свою миссию выполненной, они покинули зал.

По щеке Ривы текла струйка крови. Потрясенная случившимся, Рива объявила собрание закрытым. Все равно никто ее не слушал: ни религиозные активисты, среди которых было много женщин, ни девушки из индустрии развлечений, ни жеребцы, явившиеся ее напугать. Чего она ожидала?

Быстро стемнело. Вечерняя темнота была под цвет черного такси, довезшего ее до Мдины. Остаток пути до дворца Аддисона она шла пешком. Риве вспоминались слова Отто: «Остров очень красив, но у него есть оборотная сторона, и средоточие этой оборотной стороны – Стрейт-стрит». Ей показалось, будто кто-то идет за ней. Но ведь это Мдина, а не Валлетта, и все равно по коже забегали мурашки. Рива остановилась, чувствуя, как страх пробирает ее до костей. Никого. Это еще ничего не значит. Вдруг кто-то затаился в кустах и поджидает ее? Рива озиралась по сторонам. Дурное предчувствие становилось все сильнее. Но вокруг не было никого. Или был, умело пользуясь темнотой? Пройдя еще немного, она услышала урчание автомобильного мотора. Кто-то выезжал из Мдины. Вероятно, кто-то из местных жителей. Ничего угрожающего. У нее просто разыгралось воображение, вот и мерещатся опасности.

Она поднялась к Аддисону. Они распили бутылку вина, и, пока он ходил за второй, Рива осталась на террасе одна. Мысли снова и снова возвращали ее к встрече с Лукасом. На фоне подавленности и разочарований нахлынули воспоминания о прошлом. Не о ее жизни с Бобби. Нет. О Париже, где она родилась и откуда почти восемь лет назад уехала, даже не оглянувшись. Сбежала из родительского дома. Рива думала о Клодетте, по которой сильно скучала. Думала о родителях. И хотя она никогда не соответствовала их требованиям и не считала парижскую квартиру своим домом, полностью заглушить его зов так и не смогла.

– У вас неиссякаемый запас вин? – спросила Рива, когда Аддисон вернулся с бутылкой.

– Что-то в этом роде, – засмеялся он, и Рива улыбнулась. – Я вот тут подумал. Почему бы тебе не согласиться на предложение Джерри и не поехать работать в Лондон? – Рива попыталась возразить, но Аддисон взмахнул рукой. – Апартаменты останутся за тобой, если приедешь сюда в отпуск или если в Лондоне тебе не понравится и ты захочешь вернуться. Я, конечно же, буду по тебе скучать, но ты сделала все, что в твоих силах.

– Все ли?

Он пожал плечами:

– Не знаю, но подумай над моими словами. Тебе надо что-то менять. Я волновался за твою безопасность.

– Спасибо за заботу.

– О ком же мне еще заботиться?

– Если не возражаете, я пойду спать. Ног не чувствую от усталости.

Рива повернулась, собираясь уйти с террасы. В темноте мелькнули автомобильные фары. Машина ехала медленно и вскоре исчезла из виду. Рива спустилась к себе и, пока шла, позабыла про неизвестную машину. Она легла не раздеваясь и мгновенно заснула, едва успев выключить свет. Сон был недолгим. Ее разбудил громкий стук в дверь.

На пороге стоял Аддисон вместе с полицейским.

– Что случилось? – спросила она.

– С Отто беда.

– Несчастный случай?

– Нет. На него напали. Он попросил вам сообщить, – ответил полицейский.

Отто провел в больнице неделю, попав туда с сотрясением мозга и сломанными ребрами. О самом нападении он почти ничего не помнил. Когда его выписали, Рива регулярно навещала его дома.

– Для большей безопасности, – смеялась она, однако в отсутствие Отто поменяла дверные замки его квартиры на более крепкие. – Значит, ты не видел, кто на тебя напал? – допытывалась она, надеясь, что к нему частично вернулась память о нападении.

– Нет. Было слишком темно. Думаю, нападавших было двое.

– Они что-то говорили?

– Угрожали, что будет хуже. И тебе тоже угрожали. Это все, что я помню.

– Как ты считаешь, нападавшие действовали по указке Стэнли Лукаса?

Отто лишь пожал плечами.

Через неделю опубликовали результаты расследования. Как и предсказывал Аддисон, основной причиной была названа безнравственность иностранок, и это, к сожалению, лишь подхлестнуло растущие ксенофобские настроения на острове. Кто-то легко и умело сыграл на дремлющих страхах мальтийцев. Под благочестивой поверхностью, словно потоки лавы, бурлила ненависть. Не приведи господь, если когда-нибудь они вырвутся на поверхность!

«Женщины сами виноваты», – кричали заголовки газет.

Расследование разоблачало продажных девиц и требовало от них признать собственную вину, но ничего не говорило о влиянии британского правления на мальтийское общество. А британские военные власти волновала лишь опасность передачи венерических заболеваний их военнослужащим и гражданскому персоналу. Задумываться о своей ответственности во всем этом они не собирались.

«Англичанки не подвергаются эксплуатации», – утверждалось в заголовках. Газетчики начисто игнорировали проблемы других иностранных девушек на Мальте.

Отсутствовало всякое упоминание о белом рабстве. Его как будто не существовало. Газетчики брали интервью у официанток и клубных танцовщиц; те и другие в большинстве своем были иностранками. Все они утверждали, что приехали на Мальту добровольно и что их никто не заставлял заниматься проституцией. Обыватели, читавшие отчет или газетные статьи, приходили к выводу: никакой проституции на Мальте нет, равно как нет и эксплуатации женщин.

Желая оспорить результаты расследования, Рива обратилась к министру финансов с просьбой об интервью, но получила отказ. Она написала министру, ведавшему вопросами