– Помню, я считала его потерянным, а потом вдруг нашла в мыльнице. – (Он улыбнулся.) – Джек, честное слово, ты еще тогда мог бы сделать мне предложение. Или, чтобы услышать мое «да», тебе понадобились все эти приключения с пещерой на Липари, где я чуть не утонула?

Джек засмеялся, и она засмеялась вместе с ним. Затем подняла руку, глядя, как свет играет гранями сапфира.

– Какое красивое кольцо!

– Оно с Цейлона.

– Потрясающе красивое! Просто потрясающе!

– У меня есть и другое кольцо. Обручальное.

Флоранс снова засмеялась:

– А разве не принято ждать, пока мы по-настоящему поженимся?

– Мальта – очень консервативный остров. Если мы туда поедем, разумнее назваться мужем и женой. И лучше, если ты наденешь обручальное кольцо еще до свадьбы.

– Я бы не стала искушать судьбу.

– Понимаю. Мы можем спать в разных комнатах.

– Вот уж нет! Мне понадобилось столько времени, чтобы уложить тебя в свою постель, и так легко я тебя не отпущу.

– А ты коварная сирена, Флоранс Боден!

Переодеваясь к ужину, Флоранс решила обязательно написать Элен, и как можно раньше. О помолвке старшая сестра должна узнать от нее. И снова мысль об Элен отозвалась в ней мимолетным ощущением чего-то тягостного.

Снаружи донесся стук расставляемой посуды, смех и хлопанье в ладоши. Соблазнительно пахло жареным осьминогом в чесночной подливе. Звуки и запахи развеяли все дурные мысли Флоранс.

Небо стало золотистым, потом огненно-красным. Флоранс вышла к столу. Эдвард и Глория тут же поднялись с мест. Джек откупорил бутылку шампанского.

– Поздравляем! – хором произнесли Эдвард и Глория, а Джек густо покраснел.

Флоранс ликовала. Ее буквально распирало от счастья. Все будет хорошо. Теперь она в этом не сомневалась. Их корни достаточно крепки. Они с Джеком поженятся, и Элен примет их союз.

Еще до предложения Джека Сицилия казалась ей особенным местом. Так оно и случилось. Она навсегда запомнит этот остров.

Вечером, в постели, Джек поцеловал ее ладонь и сказал:

– Знаешь, я просто невероятно счастлив.

Флоранс улыбнулась, ощущая теплую волну внутри.

– Мы ведь с тобой еще не говорили о нашем будущем.

– В каком смысле?

– Мы останемся жить в Девоне?

– Я думал, что да… но если тебе не хочется…

– Очень даже хочется, – поспешила возразить Флоранс. – Я люблю Мидоубрук.

Джек заговорил о Девоне, о местах, куда они могут съездить, о том, чем займутся дома. Хоуп-Коув, залив Ланнакомб, Бантам. Слова Джека о Южном Девоне несли прохладу, хотя в комнате было жарко и влажно.

Флоранс снова подумала о Розали. Конечно, было бы соблазнительно вернуться отсюда в Мидоубрук, но судьба тети не давала ей покоя. Как сложилась жизнь этой бунтарки, если не на Мальте, то где-то в другом месте? Была и еще одна мысль, возможно наивная: найдя Розали, она восстановит в своей семье утерянную связь времен.

– Так когда мы отправимся на Мальту? – с улыбкой спросила она.

– Ты по-прежнему полна решимости туда поехать?

– Конечно. До Мальты рукой подать. Сейчас тем более глупо отказываться от поисков Розали.

Глава 41

РИВА

Мальта, 1940 год

Никто не верил в реальность войны, но ранним утром 11 июля Рива проснулась от оглушительного скрежета, за которым последовал такой же оглушительный грохот. Она резко села на постели. Дом качнулся. Рива задрожала от страха, уверенная, что в дом попала бомба и крыша сейчас рухнет. Скрежет и грохот продолжались, наполняя уши, голову, мозг. Потом завыли сирены воздушной тревоги и раздались залпы противовоздушных орудий английских кораблей в гавани. Ожидание закончилось. Мальта успела подготовиться к неизбежной войне с Италией, находящейся всего в сотне морских миль от острова. Но подготовка не могла гарантировать мальтийцам неуязвимость.

Рива жила в гостевой комнате квартиры Отто, откуда можно было пешком дойти до порта. По работе ей было удобнее находиться в Валлетте, чем постоянно ездить сюда из Мдины. В голове роились вопросы. Пострадали ли портовые сооружения? Есть ли погибшие? Преодолев оцепенение, она оделась и, спотыкаясь на крутой лестнице, вместе с Отто выбежала на улицу.

Вся территория верфи была густо затянута дымом. В воздухе носилась пыль вперемешку с обломками. Раненые умоляли о помощи. Слышались сигналы карет «скорой помощи». Рива кашляла, задыхалась и терла воспаленные, слезящиеся глаза. Отто тащил ее в сторону нового полевого госпиталя, который построили незадолго до того, как Муссолини объявил войну.

В последующие дни Рива жаждала, чтобы появился некий указующий перст и помог понять, где она может принести максимальную помощь. Никаких своих мыслей на этот счет у нее не было. Она съездила в Мдину и убедилась, что Аддисон находится в полной безопасности. Остаться там она не могла, как и не могла сидеть сложа руки в Валлетте. Она сознавала необходимость помогать обороне острова. Вот только как? А затем вдруг наступило странное затишье, словно остров и не бомбили. Вскоре она убедилась: то было затишье перед бурей.

В декабре немцы начали ожесточенные бомбардировки Мальты, а в январе сорок первого люфтваффе атаковало авианосец «Илластриес», гордость Королевского военно-морского флота.

Немцы применили светящиеся авиабомбы. Рива в этот момент читала в постели и увидела голубые отсветы на стенах комнаты. Вскочив, она подбежала к окну. Снаружи завыли сирены. Раздались оглушительные взрывы над Великой гаванью и где-то в стороне. У Ривы возникло ощущение, что воздух раздувается, пухнет и вот-вот прорвется, поглотив весь остров. Дом Отто отчаянно дрожал, угрожая обвалиться. Какая же она дура, что вовремя не спустилась в убежище! Теперь только и оставалось, что с ужасом наблюдать, как в небе мечутся лучи прожекторов, а вражеские самолеты отделяются от звена, снижаясь для бомбардировки зенитных орудий. Действия люфтваффе существенно отличались от налетов итальянской авиации. Те бомбили кое-как, и большинство бомб с пронзительным свистом падало в море, не причиняя вреда. Немецкие «юнкерсы» были куда свирепее и применяли прицельное бомбометание. На глазах у Ривы небо наполнилось рвущимися снарядами и отчаянно маневрирующими самолетами. Был атакован весь конвой кораблей, включая «Илластриес». Многоствольные орудия авианосца вели непрекращающийся ответный огонь. Для немцев налет оказался успешным. Помимо английских кораблей, они бомбили и береговые сооружения. Рива видела рушащиеся здания и языки пламени.

К десяти вечера сильно накренившийся «Илластриес» вывели из Великой гавани. В темноте его раскаленный корпус светился вишнево-красным. Авианосец переместили в залив Френч-Крик. В воздухе удушливо пахло взрывчатыми веществами. Портовые рабочие в противогазах разматывали шланги, готовясь тушить пожары.

Когда рассвело, Рива вместе с сотнями горожан поспешила на парапеты гавани и увидела весь масштаб разрушений на другом берегу. В воздухе до сих пор стояла пыль. Прибрежные здания превратились в развалины. Кое-где еще продолжались пожары.

Вместе с Отто она