Вместо этого появлялись все новые и новые шхуны и пароходики. Десятки и десятки! Скоро стало понятно, что слабые вспышки в ночи – это всего лишь результат их стрельбы из легких скорострелок, винтовок и пулеметов, а не залпы артиллерии с больших кораблей из пролива. Но кроме стрелкового оружия на катерах и пароходиках явно имелось еще и что-то взрывающееся.

Эсминец «Громкий», находившийся теперь между ними и линией свеженьких призов, имел возможность лучше разглядеть своих противников. Он стрелял на оба борта и все время маневрировал, стараясь избежать не только столкновения с любым из них, но и слишком плотного сближения, поскольку японцы, как вскоре стало ясно, охотно подрывали себя в этом случае, надеясь достать и эсминец. Сразу два близких сильных взрыва, прогремевших без явных причин, обдали его тугой волной спрессованного воздуха, а потом тучей дыма и мелких обломков, разодрав в клочья парусиновый обвес мостика. Но серьезного ущерба удалось избежать.

В глубине бухты уже раскатисто гремели серьезные калибры, а в промежутках между пароходами с тяжелым шелестом проносились вдоль самой поверхности воды снаряды, выпускаемые орудиями крейсеров и береговых укреплений. Встречавшиеся у них на пути хлипкие, неповоротливые скорлупки, торчавшие над мерцающей множеством бликов гладью бухты, прошивались насквозь. А если успевал сработать взрыватель или попадание приходилось в опасный груз, разбивались в щепки и пыль. Всплески от сильных взрывов, падений снарядов и рикошетов, а также от начавших сыпаться в воду обломков до пены взбивали воду почти на всей освещенной площади.

Видя, что миноносцы явно не смогут отбить такую атаку, а его «Свербее» своим корпусом перекрывает часть сектора стрельбы для батареи и крейсеров, Толстой приказал в машину дать полный вперед и послал людей на бак расклепать якорную цепь, чтобы уйти к берегу. Но пули с ближайших японских корабликов уже слишком часто и кучно щелкали по бортам и надстройкам, не давая никому подняться. Под таким огнем ничего не получалось.

С мостика было видно, как стоявший впереди «француз», оказавшийся немного дальше от противника, уже дал ход, двинувшись к подножию горы. А «Свербее», несмотря на то что винт уже вспенил воду, все еще оставался на месте, лишь начав отводить корму от берега, поворачиваясь вокруг хорошо державшего якоря и отстреливаясь из полудюжины винтовок без какого-либо шанса отбиться.

Что может с ним произойти уже в ближайшее время, наглядно продемонстрировал его сосед за кормой. Как только первая шеренга атакующих смогла дотянуться до него, сразу два небольших пароходика ударили в его борт шестовыми минами. Но то ли заряд в этих минах был слишком мощный, то ли так было задумано с самого начала, сразу за глухими подводными взрывами грянули мощные вспышки, поднявшие гигантские гейзеры, поглотившие оба судна и закрывшие весь приз, засыпав его обломками. Следом что-то ярко вспыхнуло у его кормы. А катера и прочая парусная и паровая мелочь обтекали уже поверженное судно со всех сторон, стремясь дальше в бухту.

Все вокруг постепенно затягивало угольным дымом из десятков небольших труб и клубами пара, постоянно вырывавшегося из распарываемых котлов, смешанным с гарью сгоревшей взрывчатки и пороха. Над этим маревом в небе все еще висели светящиеся шары сменявших друг друга осветительных ракет, часть из которых медленно спускалась, а часть еще только взмывала в небо. А по воде во все стороны разбегались яркие блики пожаров.

Поскольку японцы никаким освещением не пользовались, ракеты давали надежду, что наши эсминцы и дозорные суда еще живы где-то там, хотя это и казалось совершенно невероятным. Разобрать какие-либо сигналы в мешанине многочисленных разноцветных огней, мельтешивших, как пузырьки пара в кипятке, было совершенно невозможно.

Спустя всего пару минут после первого приза был подорван и «Свербее». Несмотря на частую пальбу из всех имевшихся винтовок, поддержанную револьвером Толстого с мостика, небольшой деревянный катер с торчавшей из его носа длинной палкой с угловатым черным зарядом на ее конце почти добрался до борта. Лейтенант орал что было сил, чтобы не стреляли в ящик, но в трескотне яростной перепалки его вряд ли кто слышал. Когда он уже во второй раз начал перезаряжать барабан своего револьвера, одна из выпущенных с парохода пуль, видимо, достала рулевого на японце.

Суденышко резко бросило в сторону, и сразу грохнул сильный взрыв, разметавший его в щепу. Хотя прямого контакта и не было, пароход здорово ударило взрывной волной. Шлюпку скинуло с кильблоков и разбило о трубу, легкий деревянный обвес мостика проломило по пулевым пробоинам, сорвав часть досок. Машина сразу встала, из трубы со свистом вырвался пар, стравливаемый из котла. Все, кто был на палубе и мостике, не удержались на ногах. Людей буквально сдуло, ослепило и оглушило.

Когда командир еще только пытался встать на не слушающие его ноги, оглядывая все вокруг сквозь пролом в ограждении и стирая рукой кровь с лица, рассеченного щепками и осколками битого стекла, увидел на некотором отдалении у кормы явно чужую небольшую парусную посудину Она беспомощно дрейфовала, поскольку обе ее мачты оказались свалены в противоположную от норвежца сторону. Вероятно, их сломило тем же взрывом, иначе она уже добралась бы до борта либо прошла дальше в бухту. А так оттуда только хлопали выстрелы из нескольких пистолетов. Почти не опасно.

Но угроза явно еще не миновала. Глянув вперед, лейтенант увидел, как к носовой части «Свербее» уже вплотную подошел колесный пароходик с таким же шестом в носу, заканчивавшимся угловатым ящиком с торчащими усами. Шест уже погружался в воду, и спустя секунду или две грохнул новый взрыв.

Судно снова встряхнуло, отбросив носовую часть к берегу и оборвав злополучную якорную цепь. Те, кто успел встать, снова полетели на палубу, но Толстой удержался на ногах, вцепившись в леера, лишь потеряв свою фуражку. Он видел, как этим взрывом оттолкнуло от борта сам пароходик. На его палубе и мостике были хорошо видны люди, что-то кричавшие и размахивавшие руками.

То обстоятельство, что пораженное судно и автор это действа оказались отброшены друг от друга, вполне возможно, спасло призовую команду от верной смерти. В следующую секунду с подорвавшего пароход суденышка без какой-либо вспышки взлетели несколько продолговатых предметов, тяжело плюхнувшихся в воду вдоль борта от носа до самой трубы с минимальным недолетом. Их старт сопровождался непонятными сухими щелчками. Один из метательных снарядов раскололся от удара о борт и со странным тягучим всплеском упал в воду, после чего вокруг сразу запахло керосином. Остальные быстро всплыли совсем рядом. Сразу стало видно, что это обыкновенные деревянные бочки. А в следующую секунду