По этой причине в ход пошло абсолютно все, от пропитки уложенных в трюмы рыбных и прочих жмыхов отходами нефтепераработки до использования запасов трофейных или сданных с судов на берег порохов, в том числе бурого и дымного, ссыпаемого в бочонки для засолки рыбы с запалами из огнепроводного шнура. Это все предполагалось также обрушить на голову врага. Для этого уже даже имелись специальные приспособления.

Еще более месяца назад «творческая мысль» самоубийц-добровольцев дошла до устанавливаемых на палубе примитивных деревянных катапульт, с которых можно было забрасывать противника такими бочонками с полусотни или чуть более метров. Несмотря на «бредовость» идеи, оказалось, что к концу сентября этих устройств изготовлено уже более тридцати.

Дальнейшим развитием «проекта» стали носители емкостей с керосином или любыми другими горючими жидкостями, забрасываемые этим же способом, правда, на дальность всего в полтора-два десятка метров, поскольку керосиновые заряды стандартного размера оказались тяжелее. Тактикой предусматривалось скрытное проникновение на охраняемую стоянку с последующим сближением с атакованным судном или другой целью. Далее планировалось забрасывать его палубу бочками, которые, разбиваясь, просто зальют ее вытекающим горючим (после двух неприятных инцидентов с запалами, сопровождавшимися потерями, от них отказались).

После этого предполагалось ошвартоваться и пустить ракету или поджечь сам корабль-носитель таких катапульт с имеющимся и на нем изрядным запасом чего-нибудь способного жарко гореть. Считалось, что так гарантированно удастся спровоцировать пожар и на избранной цели, который обеспечит хорошую подсветку района атаки для остальных ее участников.

Поскольку керосин был довольно дорог и к тому же нужен и для других хозяйственных целей, широкого развития этот проект сразу не получил. Но теперь все изменилось. Уже к полудню были конфискованы все запасы керосина в окрестностях Мозампо и Фузана, а также принудительно «мобилизованы» еще более пятисот местных рыбаков, охрану семей которых на время их предстоящего плавания брала на себя японская армия. Склады флотских мастерских и ближайшего паровозного депо молниеносно избавились от залежей старой промасленной ветоши, чему были только рады, а заодно и от большей части запасов машинного масла, что обнаружилось не сразу и имело свои последствия.

Железнодорожное начальство, дрогнувшее еще при виде эвакуации флотских плавучих тылов, лишившись значительной части своих расходных материалов, решило, что участь Фузана уже решена, и ударилось в панику. По его распоряжению начали спешно перегонять севернее паровозы и подвижной состав, из благих побуждений лишить противника транспорта, обрушив все графики собственных перевозок.

А «Кокутай» вошли во вкус. В армейских арсеналах добыли бухты огнепроводного шнура, несколько сотен старых однозарядных винтовок Мурата[10], прельстивших «экспроприаторов» своим серьезным калибром, и все патроны к ним. Большая часть малокалиберной артиллерии и остатки трофейных китайских и корейских митральез, стрелявших еще патронами с дымным порохом, также перекочевала с внутренних противодесантных батарей острова Корджедо на спешно усиливаемые «ударные силы возмездия».

* * *

Сразу после получения известий об итогах погони контр-адмирала Като в Токио, несмотря на глубокую ночь, собрался совет Генро. А затем состоялось совещание штабов. В Главной квартире тоже прекрасно понимали, что удержать свои передовые базы в Корее теперь очень сложно, если вообще возможно, так что уже утром следующего дня через станции беспроволочного телеграфа на южных Готских островах передали кодовую телеграмму о начале эвакуации из бухты Чинхе крупных угольных транспортов и другого наиболее ценного имущества. Там предполагалось оставить только легкие диверсионные и дозорно-разведывательные силы на стоянках, укрытых в шхерах, с соответствующим, довольно скромным, береговым обеспечением.

В первую очередь, вместе с угольщиками Огура должен был отправить в Нагасаки все прочие суда обеспечения и специальные транспорты флота, для их последующего перевода на Тихоокеанское побережье. Поскольку русские крейсера уже утром следующего дня вышли в море и атаковали японские патрули у Цусимы, о дневном переходе столь ценного каравана не могло быть и речи. Предполагалось покинуть Мозампо после заката.

Весь день шла погрузка ценного оборудования и снабжения, что позволило к ночи сформировать конвой, отправленный вдоль самых шхер под эскортом последнего броненосного крейсера империи «Токива». Он нуждался в серьезном ремонте по корпусу и не мог быть использован в ближайшее время, поэтому отводился в Йокосуку, попутно обеспечивая хоть какую-то охрану на первом, самом опасном, отрезке перехода.

Но еще до внезапного возвращения русского флота на Цусиму было решено начать пополнение отрядов «Кокутай» как судами, так и обученными людьми. Роковой конвой лишь ускорил реализацию этого решения. Из Симоносеки в залив Абурадани в течение ночи с 26 на 27 сентября перегнали более трех десятков небольших паровых, моторных и парусных судов, вооруженных малокалиберной артиллерией или американскими пулеметами «Кольт», только недавно начавшими поступать из-за океана. Причем пулеметные суда несли еще и по одному устаревшему минному аппарату типа Отсу калибра 356 миллиметров, уложенному и закрепленному наискосок прямо на палубе.

Они изначально предназначались для дозорной службы в южнокорейских шхерах и числились в списках плавсостава крепости Бакан только на период формирования и подготовки отряда, так что, можно сказать, теперь отправлялись по назначению. Их экипажи комплектовались исключительно добровольцами из остатков экипажей потерянных в боях кораблей и последних выпусков военно-морских школ, поскольку управляться с таким вооружением без дополнительного довольно долгого обучения простые мобилизованные рыбаки уже не могли.

Завершающий отрезок пути, как самый опасный, предполагалось проделать следующей ночью, переждав день в устье реки Какефучи в заливе Абурадани, среди рыбацкой мелочевки, где предполагалось закончить кое-какие работы, прерванные из-за поспешного выхода, состоявшегося на пару дней раньше плана. Предполагалось, что русская эскадра не сможет активно действовать после сложного перехода и боя хотя бы пару дней, чем и собирались воспользоваться.

Однако оказалось, что эти три десятка ходких крепких судов, являвшихся первой группой пополнений, отправили именно ей навстречу. Точнее, небольшой ее части. Впрочем, и этого оказалось достаточно, чтобы они чуть не погибли, даже не добравшись до пункта назначения.

Первый ночной переход вдоль своих берегов прошел гладко, несмотря на изрядное волнение. Но едва успели разместить их всех в мелководном восточном углу залива, начав необходимое обслуживание, как по цепочке дозорных судов пришло известие, что русские крейсера вышли в проливы и атаковали северную линию дозоров у Цусимы.

Поскольку на море был шторм, потрепавший суденышки ночью, использовать их в качестве миноносцев было невозможно. Так что, несмотря на возмущения и протесты многих совсем еще юных командиров, покидать стоянку отряду запретили в приказном порядке, распорядившись, тем не менее, готовиться к бою.

Внутренние воды залива Абурадани считались вполне безопасными, так как охранялись береговой батареей из шести «армстронговских» скорострельных 120-миллиметровых пушек и брандвахтой.