Так что командовавший сводной группой мичман Тоёда распорядился погасить котлы и приступить к осмотру механизмов и плановым работам, а немногим свободным от вахты и работ отдыхать перед предстоящим переходом. При этом часть людей съехала на берег, так как отправлялись из Симоносеки в большой спешке, и не все успели уладить свои дела.

Факт отсутствия части экипажей на некоторых мобилизованных вооруженных судах в течение нескольких часов во время стоянки на передовой базе ни у кого беспокойства не вызывал. Тем более что посылать их в бой никто не собирался. Тоёда отправил своего представителя в местный штаб обороны для отслеживания ситуации.

Из Абурадани тем временем уже известили по телеграфу крепость Бакан о появлении в море русских крейсеров, так что внезапного нападения на выход с симоносекского фарватера у русских в этот раз точно не получится. Если что, там их уже ждали, а все суда с маршрутами через Японское море задержали в портах до особого распоряжения. Точно так же действовали командование военно-морского района Сасебо и портового управления Нагасаки.

Между тем новости становились все тревожнее. С сигнальных постов на острове Юя и мысе Макизаки уже слышали периодически начинавшуюся, но быстро стихавшую отдаленную стрельбу где-то на западных, юго-западных румбах. Скоро ее раскаты различали уже и на стоявших в заливе судах из состава дозорных сил, и на пришедшем вчера норвежском пароходе «Тромсё», имевшем важный груз для восстанавливавшейся базы Майдзуру. Из-за дождя ничего вокруг видно не было, но противник, судя по всему, приближался.

По заливу и его окрестностям объявили боевую тревогу. Узнав об этом, Тоёда распорядился вызвать всех с берега, но еще до того, как экипажи начали возвращаться, в залив вошел еще один пароход – «Свербее». Тоже норвежский. Он шел вместе с «Тромсё» от самых английских берегов, приняв генеральный груз в Кардифе, и отстал из-за погоды и неполадок в машине только после бункеровки в Шанхае.

С него сообщили, что слышали стрельбу у себя за кормой где-то совсем рядом в проливе. Судя по тому, что она стихла, там только что закончился бой. Но кто в кого стрелял, с парохода не видели, поспешив укрыться в ближайшей безопасной гавани, которой оказался залив Абурадани. Возможно, в проливе есть еще и другие коммерческие суда, так как на последнем отрезке перехода видели в пелене дождя силуэт крупного парохода, также направлявшегося в эту сторону.

Едва «Свербее» добрался до стоянки рядом со своим земляком в двух милях восточнее мыса Хасаки, по перемигиванию фонарей сигнальных постов на входе в залив стало ясно, что входит кто-то еще. Поскольку ни батареи, ни брандвахта тревоги не поднимали, когда показалась громадина высокобортного океанского пассажирского парохода под английским флагом с тремя заваленными к корме трубами и тремя мачтами, никто не всполошился. Он был похож на быстроходные английские суда, ходившие ночами в Майдзуру в последнее время, только намного больше.

Медленно продвигаясь в глубину залива и постоянно сигнализируя фонарем, он требовал предоставить лоцмана либо зажечь навигационные огни. Однако лоцманской службы в Абурадани не было, так что его запросы были удовлетворены лишь частично, и то только тогда, когда он опасно приблизился к отмели у устья реки Курио. Все ограничилось включением на несколько минут цепи питания фонарей бакенов, ограждающих ее, и коротким распоряжением с сигнального поста на горе Кушияма встать на якорь восточнее напротив устья реки Курио и ждать катер с офицером.

Еще толком не улеглась легкая сумятица, вызванная появлением этих двух судов, и шлюпки только-только начали снова курсировать между берегом и стоянками, вспыхнула яростная перестрелка где-то совсем рядом. Как сразу выяснилось – уже в самом входе в залив. Но что именно там творится, было не разобрать за стеной дождя.

Хотя из глубины залива никто ничего не видел, лишь слышали грохот частых залпов, скоро уже все знали, что батарея и брандвахта ведут бой сразу с двумя русскими крейсерами. Канонада становилась все громче, из чего сделали вывод, что русские успешно продвигаются. Все шевеления во внутренней акватории снова прекратились. Сторожевым силам было приказано готовиться к бою, а всем прочим – к затоплению на мелководье, чтобы не отдать суда врагу.

Мичман Тоёда со своим отрядом не был причислен ни к тем, ни к другим. Он считал, что при такой видимости в закрытой акватории его отряд имеет неплохие шансы на успех в случае атаки крейсеров. Он связался семафором с начальником стоянки, затребовав немедленно вернуть всех своих людей на корабли. Также потребовал связаться по телефону с передовыми сигнальными постами и через них предоставить ему точные сведения о составе нападающих сил, их курсе и скорости. А в дальнейшем постоянно и без задержек передавать все изменения обстановки, пока он сам не вступит в соприкосновение с противником. Сразу дать ход могли только восемь судов из имевшихся в его подчинении трех десятков, но он все же решил атаковать немедленно!

Однако, прежде чем удалось закончить приготовления к атаке и предварительное развертывание, совершенно неожиданно «англичанин», о котором в начавшейся суматохе все уже успели забыть, открыл огонь из скорострельных орудий калибром в пять и в три дюйма по двинувшимся в направлении острова Юя головным судам из отряда Тоёда.

Эти пушки оказались замаскированы на его палубах, причем достаточно примитивно. Баковое и ютовое орудия просто развернули на борт, уменьшив до минимума их проекцию, и завесили матами и парусиной. А прочие, стоявшие в надстройках, вообще укрывались всего лишь за шторками из той же парусины, мгновенно упавшими, как только поступила команда: «Открыть огонь!».

Поскольку нападения не ждали, а дистанция была минимальной, он сразу уничтожил головного и вынудил поспешно развернуться всех остальных. Одновременно спущенные с него шлюпки начали высаживать группы вооруженных людей на оба норвежских судна, стоявших неподалеку. После этого пароход медленно развернулся, продолжая вялый обстрел стоянки малых судов в устье Какефучи, и двинулся на запад, начав бить еще и куда-то в сторону острова Юя, пока еще не видимого за дождем, дав какой-то сигнал ракетами. Скоро он и сам пропал в серой сырой пелене.

Пока Тоёда спешно занимался переформированием своего потрепанного соединения (из восьми изначально готовых к бою судов после коварного нападения боеспособными осталось только три), доукомплектовывал экипажи и прикидывал способы возобновления атаки, стрельба на западе сначала разгорелась с новой силой, а после совершенно стихла. Дождь скоро кончился, и видимость улучшалась.

К этому времени жаждущий поквитаться мичман уже с четырнадцатью судами выбрался за пределы стоянки. С трудом можно было разглядеть, как оставшийся в заливе всего