Генри и Янине удалось связаться с дядей Генри, Йозефом Мельбергом, и двоюродным братом Янины Зигмундом Пайнсом, которые жили в Нью-Йорке. Пайнс был внуком деда Янины, Берла Спиннера, который эмигрировал в США до Первой мировой войны с женой и шестью детьми[294]. Поскольку оба родственника были готовы финансировать переезд Мельбергов в США, Генри подал заявление на визу на себя и «жену» в американское консульство в Варшаве в августе 1946 года. Однако для оформления документов Янина должна была предъявить паспорт, подтверждающий, что она является женой Генри, а в этом случае она автоматически открыла бы польским властям, что лгала насчет своей подлинной личности[295].

Генри зарегистрировался в Центральном еврейском комитете Польши и записал свою жену как Пепи Мельбер, урожденную Спиннер, преподавательницу. Он также указал, что они пережили войну, пользуясь поддельными документами. Как зарегистрированный выживший при Холокосте, он подал документы в службу эмиграции американской организации «Джойнт», которая помогала евреям, желающим покинуть Польшу. Он надеялся, что «Джойнт» сможет оформить им бумаги на выезд и выдаст разрешение на имя Пепи Мельберг, не открывая ее подлинную личность польским властям[296].

В 1947 году Генри получил назначение профессором философии в Университет Вроцлава, что было значительным продвижением в его карьере. Однако вскоре после того, как осенью он начал преподавать там, его предупредили: коммунистические власти заслали шпионов на его семинар, и те отчитываются обо всем, что он говорит[297]. Генри не мог позволить себе легкомысленно отнестись к этому предупреждению. Коммунистический режим в Польше перешел к репрессиям, и сотни тысяч поляков, заподозренных в диссидентстве или высказывавших неортодоксальные идеи, подвергались арестам и длительному тюремному заключению.

И снова угроза, нависшая над Генри, заставила Янину действовать. Ей надо было вывезти Генри из страны, даже если бы самой пришлось остаться в Польше. Ей пришла в голову идея: если она сможет официально поехать в командировку в США, то завяжет там ценные контакты, которые помогут Генри уехать. В результате участия в международной конференции по защите детей в Париже в сентябре 1947-го она получила приглашение представлять Польшу в Совете зарубежных социальных институтов. Правила в государстве помешали Янине принять это предложение, но ее растущий авторитет как эксперта по защите детства сослужил свою службу. У нее была в Нью-Йорке подруга, зоолог Мария-Анна Рудзинская, муж которой, Александр Витольд Рудзинский являлся советником польского представительства в ООН. С ее помощью Янина получила в ООН стипендию на изучение организаций по защите детей в США. СКОС одобрил ей командировку при условии, что Янина по возвращении проработает на прежнем месте еще два года. Она дала согласие[298].

В декабре 1947 года Янина приехала в Вашингтон, округ Колумбия, на образовательную программу в Комитете детства в Федеральном агентстве безопасности. Затем она совершила тур по восточным штатам и Среднему Западу. Янина посещала детские дома и приюты, клубы для молодежи и подростков, изучала программы внешкольного и дополнительного образования и принципы работы местных организаций по защите детей. Она также встретилась с основателями СКОС и рассказала, как используются их пожертвования[299].

В местных газетах неоднократно писали о визите представительницы ООН доктора Суходольской. В интервью в Райли, Северная Каролина, Янина со своей обычно дипломатичностью высоко оценила все, что увидела и услышала. Интервьюер выражал свое восхищение этой «интеллигентной и обаятельной представительницей польского народа», которую описывал как «миниатюрную, темноволосую и темноглазую женщину с толстыми косами, обернутыми вокруг головы». Хотя и разочарованный отказом Янины обсуждать политические вопросы, журналист делал вывод, что доктор Суходольская – человек, который «ставит благополучие всех польских детей над политикой» и работает только «для детей, сирот в Польше, при любом правительстве и принимая любую помощь, какую может получить». Янина волновалась, что из-за этой статьи у нее могут быть неприятности с польскими властями, потому что она не похвалила нынешний польский режим.

За свое полугодовое пребывание в США она приложила немало усилий для того, чтобы вызволить Генри из Польши. Она связалась с философами в американских университетах, надеясь заинтересовать их работами Генри и добиться для него стажировки или должности. Впечатленные ее презентацией, двое философов из Университета Чикаго – Рудольф Карнэп и Чарльз У. Моррис – согласились написать другим ученым от имени Генри. Янина не сообщала им, что приходится Генри женой, выдавая себя за его знакомую[300].

Янина воспользовалась отсутствием в США цензуры и написала подробное письмо своей подруге Марии-Анне Рудзинской в Нью-Йорк насчет своей обеспокоенности и попыток вывезти Генри из Польши. С помощью Рудзинской и ее мужа Янина смогла раздобыть денег для своей сестры Хаи, ныне Клары, которая прозябала в нищете в Аргентине. Другая сестра Янины, Блюма, жила в Уругвае под именем Антонины Альтманн.

В своих письмах к Рудзинской Янина делилась впечатлениями об американцах. В целом она восхищалась их дружелюбием и готовностью помочь, но считала их наивными. Она также стала свидетельницей тревожных проявлений антисемитизма в США, особенно на встречах с членами польской эмигрантской общины. Высказывания одного польского американца были столь резкими, что напомнили Янине военные времена.

Помимо переписки с американскими философами насчет Генри, Янина проконсультировалась с его дядей Йозефом и своим кузеном Зигмундом Пайнсом насчет того, как побыстрее вывезти Генри за границу. Они предлагали ему выехать в Швецию, куда Янина тоже могла бы отправится по завершении своей стажировки. Она осталась бы с ним, вместо того чтобы вернуться в Польшу, и вдвоем они спокойно дождались бы возможности эмигрировать в США.

Находясь в Нью-Йорке весной 1948-го, Янина посетила Национальный совет еврейских женщин и переговорила с Эвелин Абельсон из отдела рожденных за границей. Встреча оказалась судьбоносной. Янина объяснила ситуацию Генри и даже призналась в том, что является его женой, но живет под другим именем из-за своей работы. Она просила Абельсон помочь вывезти Генри в Швецию. Абельсон посочувствовала ей, но объяснила, что получить шведскую визу для Генри, пока Янина в США, не получится.

Янина вернулась в Польшу в конце мая 1948 года, так и не добившись того, чтобы Генри выехал. Стресс и страхи тяжело сказались на ней. Как она говорила Рудзинской в США, у нее не было ни одной спокойной минуты за семь лет с того момента, как немцы оккупировали Львов. По пути домой она заболела и прибыла в Варшаву в таком ослабленном состоянии, что ей потребовалось санаторное лечение на курорте Цеплице в юго-западной Польше. Там она встретилась со знакомыми: графом Скжинским и его семьей.

Тем временем Абельсон в Нью-Йорке не забыла