Взгляд ее был по-прежнему опущен, вот только шея покраснела и в районе горла стало горячо. Ей было по-прежнему непривычно, что ее называют сестренкой. Не то чтобы ей это не нравилось, просто было странно. В любом случае мизинец Хиэ она держала крепко[29]. Потом натужно выдавила из себя:

– Как скажешь…

– О, вы уже здесь? – послышался за их спинами голос лечащего врача, который вел Хиэ. Рядом с ним стоял Чонман. Похоже, они уже успели переговорить друг с другом.

– Ну, как она?

– Хиэ – молодец, держится хорошо. Если все пройдет успешно, то она точно поправится. Как я уже говорил вам раньше, прогноз на операцию при острых формах довольно благоприятный. Можете не волноваться, мы сделаем все возможное.

– Спасибо, большое спасибо… Очень вас прошу, постарайтесь, пожалуйста.

Мёнчжун обеими руками ухватил руку врача и несколько раз склонился в глубоком поклоне. Эта рука была для него теперь спасительным кругом, его божеством, за которое и жизнь отдать не жалко. Рохи молча наблюдала за этой сценой.

– Давайте понемногу закругляться с визитом, тем более что мы вас все-таки во внеурочное время пустили.

Если б родственники других пациентов увидели, что кому-то разрешили посещение не в отведенные для этого часы, они могли бы направить жалобу. Мёнчжун сразу отпустил руку врача, вытирая слезы, закивал и торопливо повернулся к дочке.

– Ну все, папе уже пора.

– Ты на операцию придешь?

Мёнчжун глянул на Чонмана. Тот, чуть помрачнев, отрицательно покачал головой. Мёнчжун облизнул горящие губы.

– Приду. Может, только чуть-чуть опоздаю, но все равно приду. Ты же не обидишься?

– Конечно, ничего страшного.

Хиэ чуть сдавила ему руку, потом отпустила. Мёнчжун вытер ей вспотевший лоб и легонько поцеловал.

– Сестренка, тебе тоже счастливо.

Рохи ничего не сказала, просто с неизменным выражением лица смотрела на Хиэ. Но потом в ответ на ее недоуменный взгляд неуклюже подняла руку. Хиэ радостно улыбнулась.

* * *

Из больницы Чонман повез их обратно в отель. За всю дорогу Рохи не произнесла ни слова. Мёнчжун постоянно спрашивал ее: «Ты не устала?», «Ты не голодна?» – но она ему не отвечала, лишь молча мотала головой: «Нет». Лишь когда вдали показался отель, спросила:

– Когда я смогу вернуться домой?

Бум! У Мёнчжуна что-то оборвалось в груди – он совсем позабыл про это! А ведь она мало того что родителей потеряла, так еще и домой не пускают… И память к ней так до конца и не вернулась. А он даже не подумал, до чего жестоко будет у нее на глазах устраивать бурную сцену «любящий отец и ненаглядная дочь»… Чонман за рулем тоже почувствовал неловкость и посмотрел на них в зеркало заднего вида неуверенным взглядом.

– Дело уже почти раскрыто, скоро можно будет вернуться.

– «Почти», «уже скоро»… то есть ничего толком не решено. – В голосе Рохи слышалась горькая ирония.

Ответить на это полицейскому было нечего – он лишь крепче ухватился за руль и перевел взгляд на дорогу. Мёнчжун взял девочку за руку.

– Понятно, что домой хочется. Прости, не подумали об этом…

– Ладно, все равно там одной придется быть.

Рохи печально улыбнулась одним краешком рта. Мёнчжун собирался было сказать, что потом они с Хиэ будут приходить к ней в гости, но осекся. Далеко не факт, что ему дадут время для этого.

Машина свернула к отелю.

– Слушайте, мы же еще не обедали. Давайте сейчас поедим, чтоб потом туда-сюда два раза не ходить. Вон там сэндвич-бар есть. Вы как? – предложил Мёнчжун Чонману.

– Я – за. Рохи, а ты?

– Как хотите. Только сначала у отеля меня высадите, а то что-то мутит – в машине, наверное, укачало.

– Ладно.

– На меня тоже что-нибудь возьмите, а то мне еще нужно в отдел позвонить, отчитаться.

– Ничего страшного, я сам схожу. Что бы вы хотели?

– Без разницы, что-нибудь попроще.

Чонман достал из кармана две купюры по 10 000 вон и протянул Мёнчжуну. У того денег не было, так что ему пришлось их сконфуженно взять.

– Рохи, а тебе?

Девочка задумалась.

– Мне сэндвич с индейкой и беконом. Индейки только два ломтика, хлеб – с пармезаном и орегано, халапеньо не надо, соус – медовая горчица, на запить – апельсиновый сок.

Мёнчжун старательно кивал, но по его закатившимся глазам было видно, что он мало что понял и сейчас пытается выучить это заклинание наизусть.

– Сэндвич, индейка, бекона два ломтика, хлеб перемазан органами…

– Да что ж ты!.. – Рохи крепко двинула его по ноге.

– Уй-ё! – Мёнчжун, нахмурившись, потирал ушибленное место. Чонман успокаивающе положил руку ему на плечо:

– Берите на свое усмотрение; что купите, то и съедим. Или сотрудников спросите, они вам сами что-нибудь подскажут.

На слова полицейского Рохи лишь подняла бровь, но почему-то промолчала. Мёнчжун понял ее настрой, поэтому просто сказал, что скоро вернется, и пошел через дорогу. Чонман с улыбкой спросил Рохи:

– Ты же специально его достаешь, да?

– Вас это не касается. Отзванивайтесь своим и заканчивайте «почти раскрытое» дело, чтобы я «уже скоро» домой вернуться могла. – И, фыркнув, Рохи пошла в отель.

Глядя ей в спину, Чонман только качал головой. Когда девочка исчезла из вида, он достал мобильный, выбрал контакт из списка и нажал на вызов. На том конце трубки послышался голос Санъюна:

– Ну что там у вас? Как все прошло?

– Без особых проблем. Сейчас привез их обратно. А, и еще: вы сказали проверить счета Пак Чхольвона. Я созвонился с банком: оказывается, что снятая им со счета сумма совпадает с суммой платы за лечение Хиэ. И по времени тоже все сходится.

* * *

И все-таки: где же он видел это имя – Чхве Хеын? В голове что-то вертелось, но он никак не мог ухватить мысль: та то мелькала, то пропадала. Наконец это стало ему надоедать: как ни напрягай память, выжать из нее ничего не получалось. Санъюн собрал документы, отодвинул их на край стола. Изначально он хотел просмотреть все материалы дела, но постепенно накопилась усталость. «Ладно, на сегодня хватит, можно и домой, а завтра продолжим». Начальство теперь наверняка захочет пресс-конференцию устроить: а что, Пак Чхольвона арестовали – дело об убийстве можно закрывать. Хотя инспектор лично и был против – не давали покоя все нестыковки, – но шеф-то завтра явно начнет распространяться, что расследование закончено.

Санъюн уже вставал из-за стола, когда заметил, что из пачки еще не просмотренных документов выглядывает один лист. Он не был таким уж завзятым аккуратистом, который пока все по линейке не выровняет – не успокоится, но