Боростовский сделал глоток чая, добавил в него сахар и ничего не ответил.

— Впрочем, вернемся к нашим баранам, — Рыбак достал из черной папки, лежавшей на соседнем стуле, заключение. — Экспертизу проводил ваш друг Роман Макаров. Надо отметить, ему я доверяю как самому себе. Вы сами прочитаете или вам рассказать, о чем здесь написано?

Герман решил не отрываться от кушанья:

— Рассказывайте.

— Когда Макаров стал осматривать труп, он не обнаружил видимых повреждений, — начал Рыбак, — однако цианоз на лице Митина заставил его подойти к делу более ответственно. Сначала он взял анализ крови на биохимию, который ничего не показал. Это его не остановило. Не каждый патологоанатом станет разглядывать кожу трупа под лупой. Но Макаров это сделал и нашел крошечный след от инъекции на плече.

— То есть Митину вкололи какое-то лекарство, — кивнул Герман, отправляя в рот очередной кусок. — Странно, что это такое было? Почему биохимия не прояснила состав яда?

— Вы верно заметили, она не прояснила ничего, — Рыбак растянул в улыбке толстые розовые губы. — И мне пришла в голову одна идея. Что, если преступник выбросил ампулу с лекарством в контейнер с мусором, который стоял в двух шагах от подъезда Митина? Я взял стажера, и мы отправились на поиски.

— Вы перерыли груду мусора? — Боростовский посмотрел на него с уважением.

— Перерыл, и запах от меня исходил как от заправского мусорщика, — расхохотался полицейский. — Но это все ерунда. Главное — поиски увенчались успехом. Я отыскал шприц и ампулу с…

Герман превратился в слух. Ложечка упала из ослабевших рук и, стукнувшись о край блюдца, издала хрустальный звук.

— С?.. — он дернулся на стуле в ожидании ответа. Рыбак выдержал театральную паузу и ответил:

— С алкалоидом, к сожалению, французского производства, в чем-то схожим со строфантином.

На лбу доктора собрались глубокие складки.

— Строфантин, — пробормотал он. — Сердечное, гликозид. Если вколоть его человеку, у которого противопоказания, скажем, желудочковая тахикардия, он умрет от остановки сердца. И через час анализ крови ничего не покажет. Вот почему Рома не нашел в крови ничего криминального. Не знаю, чем болел Митин, но с сердцем у него были явные проблемы, если лекарство убило его. Надо посмотреть медкарту. Впрочем, при приеме гликозидов всегда нужно соблюдать осторожность, потому что… — доктор вдруг остановил себя и внимательно посмотрел на собеседника: — А вы уверены, что преступник вколол ему именно этот алкалоид? Мало ли чья ампула валялась в мусоре…

— Я тоже так подумал и еще раз посетил квартиру Митина с нашими экспертами, — отозвался Рыбак, лениво зевнув. — Представьте себе, мы кое-что нашли. Преступник, делая укол, вероятно, выпустил воздух из шприца и капнул на пол, оставив следы французского алкалоида. Вытереть каплю он не догадался, возможно, не заметил этого, хотя две чашки с чаем вымыл и вытер полотенцем. На наше счастье, он торопился, и они остались влажными. Это укрепило мое предположение: Юрий знал своего убийцу и безбоязненно впустил в квартиру, — полицейский довольно потер руки. — Он, конечно, хитер, но мы разгадали его хитрости. Митин никого не убивал, и драгоценности ему подкинули. Радует, конечно, что мы оправдали коллегу вашей девушки, но… — он беспомощно развел руками и как-то по-детски улыбнулся: — …теперь у нас нет подозреваемого. Мы не знаем о нем ровным счетом ничего.

— Кое-что знаем, — не согласился Герман. — Митин не был женихом Татьяны, голову даю на отсечение. Она никогда бы не обратила на него внимания. Птица не ее полета.

— Я тоже так думаю, — отозвался Рыбак. — К тому же у меня для вас еще одна новость. На всякий пожарный я отдал найденный в квартире Юрия антиквариат на экспертизу. Из пятнадцати всего три вещи оказались подлинными, остальные — искусные подделки. Значит, их приобретал не Аркадий. Он понимал в антиквариате — в этом мнении сходились все.

Боростовский обхватил голову руками:

— Меня беспокоит, что моя знакомая пока еще в опасности. Убийцу надо найти как можно скорее. Ну где-то, где-то он должен был засветиться!

— На камерах — нет, — Рыбак снова взял папку и вытащил большой мобильный телефон с золотым корпусом, явно женский. — Вот что еще мы нашли в квартире Митина. Кто-то подбросил ему телефон Татьяны.

— Не кто-то, а убийца, — Боростовский предпочитал называть все своими именами. — И, конечно, он создал видимость, что Митин пытался удалить переписку и звонки.

— Пытался, да у него ничего не вышло, — усмехнулся Рыбак. — Преступник не особо разбирался в том, что нужно сделать, чтобы удалить все окончательно и бесповоротно. Кроме того, добыть распечатку звонков Лазаревой не составило труда. Так вот, она звонила Митину, но раза три за месяц, наверное, по работе, зато по десять раз в сутки наяривала на один номер, зарегистрированный на бомжа, который к тому же несколько дней как отправился к праотцам. И этот номер постоянно был в одной с ней соте, его владелец находился в аэропорту, когда она умирала, и присутствовал рядом с Митиным незадолго до его смерти. Это, несомненно, номер убийцы, о чем нам рассказала и их переписка, — он бросил на стол листы с распечатками. — Можете почитать диалоги Татьяны и ее так называемого жениха.

Щелкнув длинными бледными пальцами, он подозвал официантку и заказал еще чайник ароматного напитка и пару кусков пахлавы. Налив себе новую порцию, Герман углубился в «роман в письмах». Таня и ее неизвестный обожатель признавались друг другу в любви, между ними царило полное согласие до того момента, когда Лазарева отказалась от перстня Гали. Жених сказал, чтобы она обязательно приобрела его, он много о нем слышал, и за границей его можно продать за огромные деньги. Таня пообещала в последний раз раскрутить шефа на дорогой подарок, наутро поговорить с ним и рассказать правду о том, что у нее другой мужчина, с которым она уезжает из города. Любовник посоветовал ей назначить Аркадию свидание в фирме вечером, прийти раньше него и накапать в его кружку немного апельсинового масла. Он пообещал, что шеф не умрет, ему станет плохо, она вызовет «Скорую» и тут же скроется с перстнем. Иначе Аркадий устроит ей неприятности. А так они получат фору, смогут беспрепятственно уехать, и длинная рука любовника до нее не дотянется. Распечатка звонков подтвердила, что Таня действительно звонила Аркадию. Почему он не пришел и вызвал Галю с перстнем лишь на утро — оставалось загадкой. Возможно, наметилась какая-то деловая встреча, возможно, он не мог уехать из-за жены… Как бы то ни было, Аркадий в любом случае не избежал бы смерти. Даже вызванная Татьяной «Скорая» не спасла бы его. Ее жениху зачем-то было нужно, чтобы шеф возлюбленной умер. Зачем, интересно? Они вполне могли обойтись без его участия. Галя предлагала перстень и Лазаревой… На этот вопрос Герман не находил ответ.

— Убийство Аркадия… — пробормотал он, и Рыбак, будто очнувшись, взглянул на него бесцветными выпуклыми глазами. — Не вижу логики…

— Я тоже, — признался полицейский. — Читайте дальше.