нацистов, газета «Крисчен сенчури» позволила себе усомниться, «насколько хорошо обоснованы его обвинения». В особенности редактора газеты возмутило утверждение Уайза (к несчастью, вполне правдивое), что часть трупов нацисты перерабатывают на мыло481.

Впрочем, далеко не все протестанты остались безучастными к происходящему. Среди тех, кто внимательно следил за событиями в Европе, был американский теолог Рейнгольд Нибур. Его вообще отличал проницательный политический анализ, а ранние работы Нибура, где затрагивался вопрос о создании еврейского государства, содержали трезвую оценку текущей ситуации на Ближнем Востоке. Будучи либералом и протестантом, Нибур отвергал буквалистское понимание Библии и придерживался реалистического, прагматического взгляда на сионизм. В начале Второй мировой войны он заметил, что евреи «заслуживают государственности – не потому, что им обещано тысячелетнее царство, но по более приземленным причинам». Во-первых, «каждый народ имеет право на родину, где его не станут воспринимать как чужого, где ему не будут покровительствовать посторонние и где не придется воевать». Во-вторых, совершенно очевидно, что ни одна страна не может принять всех беженцев от нацизма, а Палестина способна послужить «предохранительным клапаном от перелива»482.

В отличие от Уингейта и христианских сионистов, Нибур признавал, что нельзя игнорировать арабское население:

«[Американцы и британцы как победители во Второй мировой войне] будут в состоянии позаботиться о том, чтобы Палестина была предоставлена евреям, чтобы существующие ограничения на иммиграцию были отменены и чтобы арабы получили соответствующие компенсации. Сионистские лидеры утверждают, будто их требования не влекут за собой “несправедливость” по отношению к арабскому населению, поскольку еврейская иммиграция привлечет в Палестину новые силы. Но абсурдно ожидать, что кто-либо станет воспринимать ограничение своего суверенитета над традиционными владениями как “справедливое”, и здесь не имеют значения возможные выгоды от такого вмешательства»483.

Подобно большинству диспенсационалистов, блестящий знаток идиша Арно Гебелейн проводил различие между ортодоксальными евреями, которых он уважал, и евреями «более светскими», к которым он относился с подозрением. Яростный антикоммунист, он искренне верил в пресловутую антисемитскую фальшивку, «Протоколы сионских мудрецов», этот «манифест» всемирного еврейского заговора во имя подчинения мировой экономики, внедрения в национальные правительства и истребления христиан (печально сознавать, что недавно эти тезисы возродили по всему миру крайне правые националисты).

В то же время Гебелейн продемонстрировал поразительное предвидение грядущего Холокоста в эпоху, когда большинство американских протестантов и католиков равнодушно отводило взгляд от Европы. Еще в 1932 году он осудил яростный антисемитизм Гитлера и предрек, что «Гитлер, очевидно, движется к той же участи, какая постигла Амана из книги Эсфирь» [144]. К 1942 году он одним из первых начал распространять сведения о массовых расправах в оккупированной Европе и о стремлении Гитлера истребить еврейский народ; к следующему году он правильно предположил, что нацисты уже успели уничтожить два миллиона человек484.

Линия раскола между фундаменталистами и основными направлениями протестантизма по поводу государства Израиль пролегла в 1948 году через американские коридоры высшей власти; главными действующими лицами выступили президент Гарри Трумэн (баптист, дважды прочитавший Библию целиком к двенадцати годам) и его государственный секретарь Джордж Маршалл, сторонник епископальной церкви485. За два дня до окончания британского мандата Трумэн провел совещание с Маршаллом, заместителем госсекретаря Робертом Ловеттом и молодым Кларком Клиффордом, советником Белого дома.

Он уже посулил Хаиму Вейцману, к тому моменту президенту Всемирной сионистской организации, признание Израиля со стороны США, а потому попросил Клиффорда объяснить пользу такого шага Маршаллу и Ловетту. Но Маршалл быстро перебил: «Не могу понять, зачем позвали Клиффорда. Он же советник по внутренним делам, а это вопрос внешней политики». Трумэн ответил: «Вообще-то, генерал, он пришел потому, что я его пригласил». Ловетт, в годы обучения в Йеле член организации «Череп и кости» [145] и сын председателя совета директоров компании «Юнион пасифик рейлроуд», добавил, что признание Израиля «наверняка принесет нам на выборах голоса евреев». Трумэн и Маршалл какое-то время продолжали переругиваться, но в итоге Маршалл заявил: «Если вы последуете совету Клиффорда и если предстоит голосовать на выборах, то я проголосую против вас»486. В конце концов Маршалл смирился и пообещал не предавать огласке свое отрицательное отношение к признанию Израиля.

Трумэн родился в семье набожных баптистов, регулярно посещал воскресную школу и заново крестился во взрослом возрасте; где бы ни находился, он старался бывать на воскресных службах. В личном дневнике он записал: «Я баптист, потому что думаю, что это учение открывает простому человеку кратчайший и самый прямой путь к Богу»487.

Вскоре после того, как он покинул Белый дом, Трумэн посетил Еврейскую богословскую семинарию, где его представили как «человека, который помог создать государство Израиль». Трумэн ответил словами персидского царя, освободившего древних евреев из Вавилонского плена: «Что вы имеете в виду? Я Кир! Я Кир»488.

Перемирие 1949 года оставило Старый город и Западный берег в руках Иордании; в самом узком месте – в «талии» Израиля – расстояние между позициями иорданских войск и морем не превышало девяти миль. Новая, западная половина Иерусалима оставалась за Израилем, но иорданцы владели городом Латрун, расположенным в непосредственной близости от важнейшей дороги, что вела через перешеек от Нового города к остальной части Израиля. В ходе войны за независимость у Латруна развернулась ожесточенная битва, которая закончилась поражением израильтян. Им пришлось проложить новую дорогу, на несколько миль южнее, что позволило немного снизить угрозу коммуникациям.

В отличие от традиционных христиан, американские диспенсационалисты восторженно отреагировали на создание государства Израиль. Типична реакция Шайлера Инглиша, который учился в Академии Филлипса [146] и в Принстоне, говорил на иврите и арамейском, возглавлял Филадельфийскую библейскую школу, а потом более десяти лет трудился над вторым изданием «Справочной Библии Скоуфилда» (1967). В 1949 году он заявил, что «мессианская эпоха вот-вот начнется». Кроме того, он рассуждал о «неминуемом союзе» между Израилем и Великобританией, результатом которого будет предвкушаемый диспенсационалистами альянс евреев и восстановленной Римской империи. Похоже, от его внимания совершенно ускользало то обстоятельство, что британцы вряд ли готовы вступать в союз с сионистами, еще недавно на них нападавшими. Другие диспенсационалисты тоже не стеснялись в прогнозах: можно было услышать, что Господь нарочно сократил срок жизни Франклина Д. Рузвельта, который тесно сотрудничал с арабами, дабы привести в президентское кресло сторонника Израиля Гарри Трумэна489.

Создание государства Израиль, безусловно, разбередило души кабинетных диспенсационалистов вроде Шайлера Инглиша, однако оно мало кого заинтересовало за пределами их узкого круга. Более того, хотя создание Израиля позволило евреям вернуться в Святую Землю, выяснилось, что им не попасть на Храмовую гору, что они фактически, впервые за тысячелетия, лишились к ней доступа. То есть они были не в состоянии выполнить главное требование диспенсационалистов – возобновить поклонение и жертвоприношения в