все сначала. Нам обоим нужно хорошенько отдохнуть. Как думаешь?

Катя еле заметно кивнула и снова легла, укутавшись в пальто Мещерского.

Профессор включил мелодию калимбы. Катя накрылась с головой и медленно засыпала.

Машина съехала с трассы на проселочную дорогу. На горизонте за деревьями показалось предрассветное зарево.

XVIII

17 дней 15 часов 30 минут с начала эксперимента

Антон сидел на песке и смотрел на море. На пляже в это время суток ни души.

Он глотнул вина из изрядно опустевшей бутылки. С моря подул ветер, и Антон поплотнее укутался в куртку.

– Чего трубку не берешь? – Тома подошла ближе и неуклюже приземлилась рядом, придерживая живот. Взяла бутылку Антона, сделала небольшой глоток.

– Да ладно тебе, я чуть-чуть, – Тома ответила на молчаливый упрек.

Они помолчали, глядя на горизонт в ожидании восхода.

– Ну что, всё?

– Ага, дальше сами разберутся. Я в отпуске, в конце концов, – устало ответила Тома. Сделала еще один глоток и вернула бутылку.

– Тебя Леня ждет, – проговорил Антон.

Тома почувствовала, как по телу мгновенно разлилось тепло. Она всегда быстро пьянела.

– Тебе будет неприятно это слышать, – улыбаясь, парировала она, – но Леня, вообще-то, лучший муж на свете, и он все поймет.

– Везет ему. Потому что я ничего не понимаю.

Антон натянул воротник куртки до подбородка. Тома сняла с себя большой шарф и накрыла его и себя.

– Знала, что найду тебя тут. Ты такой сентиментальный.

– Ага. Где-то там, между консервной банкой и собачьими какашками, ты меня и бросила.

Тома засмеялась, легонько толкнула Антона локтем. Они снова помолчали.

– Что решил?

Антон не ответил.

– Слушай, тебе пора дальше двигаться.

– Ты не понимаешь.

– Да все я понимаю, Антон: я лучшее, что было в твоей жизни, а ты такой дурак и все просрал, и как жить дальше, если второй такой, как я, не найти во всей Вселенной… Так?

Антон усмехнулся.

– Мы слишком много времени провели вдвоем, и ты опять окунулся в прошлое. Не надо было.

Антон воткнул пустую бутылку в песок. Тома положила голову ему на плечо, кутаясь в шарф, и Антон по-дружески ее приобнял.

– Такая ты, Тома, умная. Аж бесит, – Тома улыбнулась. – Если серьезно… Я решил, пока виза открыта, надо ехать. У меня знакомые в Берлине, говорят, им кайф. У них поживу сначала, пока работу не найду.

Тома растерялась. Она привыкла не верить его планам и целям, они менялись семь раз на дню. Но сейчас он говорил серьезно.

– А знаешь, может, и правильно. Начнешь все с нуля, – сказала она вовсе не то, что думала. – …До презентации Кирилла Леонидовича всего пара недель осталась. Может, дождешься?

Ему давно стоило это сказать.

– Не дождусь. Том, давай начистоту: не только мне надо дальше двигаться. Тебе тоже, – Тома посмотрела на море, не выдержав его взгляда. – Я знаю, ты Леню любишь. И есть за что, правда. Но я же вижу, как ты на меня смотришь, я знаю этот взгляд. И все время думаю: почему? Ты же все про меня знаешь, а я про тебя. Мы адекватные люди и знаем, что не изменимся. Тогда зачем мы эту резину тянем столько лет? Почему не отпустить?

Тома промолчала, ответить ей было нечего. Стыдно признаться, но неосознанно она привязывала его к себе. Как мать ребенка, который давно стал взрослым. Ей вдруг стало обидно и больно, потому что первым это понял Антон, а не она. Тома почувствовала к нему уважение, возможно, впервые за долгое время.

– Я думала, мы справились. Нашли способ быть рядом и не ранить друг друга. Но, кажется, это не работает…

– Не работает.

Антон взял ее за замерзшие руки и крепко сжал. Тома улыбнулась и смахнула слезу. Антон прощался с ней навсегда. Он достал из рюкзака контейнер с тарантулом, накрепко перемотанный скотчем с мятым стикером «Не забудь покормить Геннадия Петровича!», и протянул Томе.

– Геннадию Петровичу пора домой.

– Пирожок мой! Я так скучала! Спасибо тебе…

Тома обняла Антона, вытирая слезы.

– Тебе спасибо, за все и всегда.

Позади просигналила машина. Из пикапа вышел Леня и помахал Томе.

– Ленька! Бегу!

Антон с грустью наблюдал, с какой теплотой они обнялись.

Леня вдруг вскрикнул и попятился, увидев тарантула в руках Томы. Тома расхохоталась.

Антон улыбнулся и посмотрел на море, освещенное полосой солнца.

– Идеально… – прошептал он.

XIX

17 дней 16 часов с начала эксперимента

Караван из полицейских машин с мигалками остановился у границы с Литвой.

Дима и Брындин со всех ног побежали на пост пограничников, где их уже ждали.

– Ну что, мужики?

– Ничего, – ответил пограничник. – Они границу не пересекали.

– Значит, он где-то в поселке залег… – взбудоражено сказал Дима, – надо проверить все дома на косе, их тут немного. Поехали!

Напарники подошли к машине, когда Диме пришло сообщение.

– Чего там?

– Маячок от прокатной конторы. Машина Профессора в лесу, в пяти километрах отсюда.

XX

17 дней 16 часов 10 минут с начала эксперимента

Профессор проехал в лес так глубоко, как позволяла грунтовая дорога, и остановился у берега.

Достал из багажника чемодан с личными вещами и одеждой для Кати. Она переоделась в машине.

– Ты мне доверяешь? – спросил Профессор.

– Да, – ответила Катя без раздумий.

Больше он не сказал ни слова. Он не сказал, куда они направляются, а Катя не спросила. Она прошла вслед за Мещерским к заброшенному пирсу, где их ждал круизный катер на пару кают.

– День добрый, – поприветствовал их капитан с сильным акцентом, – мы уже волноваться начали.

Капитан помог Кате подняться на борт. Профессор протянул капитану пухлый конверт. Тот пересчитал тугие пачки крупных купюр в евро.

– …четыре, пять. Bra!

Капитан вручил Мещерскому два новеньких паспорта граждан Швеции. Профессор глянул на титульные страницы.

– Стефан и Ева Густафсон, отец и дочь… Чудесно. Это нам подходит.

– Прошу на борт!

Мещерский поднялся, и капитан отвязал швартовые тросы от столбиков.

XXI

17 дней 16 часов 10 минут с начала эксперимента

Машина Брындина во главе каравана из полицейских машин мчалась по трассе, следуя указаниям маячка.

– Тут направо!

Сергей резко свернул на проселочную дорогу. За деревьями показалась машина Мещерского.

– Вот он!

Дима выскочил из машины, побежал к автомобилю с оружием на изготовку, но внутри уже никого не было.

У пирса тоже было пусто. Дима пнул столбик со свежими следами от канатов.

Через час здесь работала следственная группа. Криминалисты исследовали машину Профессора и следы на пирсе. Дима метался между сотрудниками, задавал вопросы и раздавал указания.

Спокойный Брындин сидел на капоте своей машины, пил чай из веселого термоса и наблюдал за работой коллег.

К нему подлетел взбудораженный напарник:

– Ты в кому впал? Надо в морскую полицию звонить!

Сергей налил чай в пластиковый стаканчик и протянул Диме.

– Все, Заварзин, успокойся…

– Это еще почему?

– Потому что теперь это дела Погранконтроля и Интерпола. А мы тут закончим, и по домам. Подозреваемый скрылся в нейтральных водах, дело закрыто до выяснения.

– Я не понимаю…

Сергей хитро прищурился:

– А ты чего так распереживался? Радоваться вроде должен! Мы же договаривались, с этим делом разберемся – и все, ты на поиски нового дела жизни! – Брындин похлопал оторопевшего напарника по плечу. – Все, Димка, отпусти. Надо уметь поражения принимать. Их найдут,