Он оттаскивает Робика обратно туда, где он стоял изначально, и приковывает его цепями, заставляя стоять на коленях. Он сломлен и находится на грани смерти. Кровь хлещет под моими тапочками и заливает подол моего платья. Я трачу время, чтобы запечатлеть в памяти эту версию Робика. Это лицо заменит оригинал в некоторых из моих самых мрачных воспоминаний и кошмаров.

— Ты заслуживаешь, чтобы твои пытки тянулись несколько дней, — начинаю я, приседая перед ним. — Но я буду занята тем, что поставлю Гаррика и Имират на их проклятые колени после того, как освобожу своих драконов.

Он рыдает, прежде чем я провожу лезвием по его горлу, и его кровь в последний раз брызжет мне в лицо. Я чувствую, что застыла во времени. Он мертв, говорю я себе.

Он мертв.

Он мертв.

Это становится песнопением в моем сознании, но сомнения продолжают закрадываться. Я вонзаю нож ему в сердце, прежде чем вытащить его и приготовиться ударить снова, но рука сжимает мое запястье. Другая рука нежно отворачивает мою голову от Робика, и я смотрю в глаза единственного человека, который, как я думаю, понимает меня в этот момент. Быть понятой и принятой, одна из величайших форм близости. Он не уклоняется от моей тьмы, он идет к ней и встает на колени со мной в пролитой нами крови.

— Я здесь для всего, что тебе нужно. — Я не могу сформулировать слова, поэтому цепляюсь за его успокаивающее выражение лица и спокойный голос. Его рука на моем лице не дает мне исчезнуть в моем прошлом. — Но он мертв, Эл.

— Он мертв, — хрипло говорю я, и мой нож со стуком падает на землю, выскальзывая из моих пальцев.

— Ты отомстила. — Он говорит тихо, но в его тоне нет и тени слабости.

— Хотелось бы, чтобы он забрал воспоминания с собой. — Интересно, каково это, плыть по течению, а не бросать ему вызов каждый раз, когда я покидаю свой дом.

— Я знаю, — бормочет он. — Но если ты позволишь, я найду способ помочь тебе нести их, когда они станут слишком тяжелыми.

— Когда я вспоминаю все, мне становится дурно. Иногда я не знаю, как жить со всей этой болью. — Я вспоминаю следы от плети на его спине. — Как ты?

— Я использую воспоминания как броню и боеприпасы. Никто не побеждает сильнее, чем тот, кто однажды потерял все. Не позволяй им отнять у тебя больше. — Он поднимает мой нож и протягивает его мне. — Ты намного храбрее, чем ты думаешь, и сильнее, чем ты чувствуешь в этот момент.

Я вставляю его в бедро, дышу, пока сердце не перестает колотиться в груди. Он дает мне выбор, как закончить эту ночь, но я не хочу проводить ни минуты в присутствии Робика. Он мертв.

— Я хочу уйти, — решительно заявляю я. Кейден кивает, помогая мне подняться на ноги, пока я смотрю туда, где Райдер завороженно наблюдает за нами. — Мне жаль, что тебе пришлось это увидеть.

Я не хочу, чтобы он думал обо мне хуже. Я нашла счастье в те моменты, которые провела с нами пятерыми, и я не хочу потерять его так скоро.

— Никогда не извиняйся за убийство, которое ты заслужила. Я бы сделал то же самое. — Его лицо искажается темной гримасой, а его глубокие карие глаза серьезно смотрят в мои. — Я собираюсь найти Финниана, чтобы мы могли разобраться с допросом и уйти как можно скорее.

Кейден прижимает руку к моей спине и ведет меня вверх по ступенькам.

— Мы можем помыться перед тем, как уйти, если хочешь.

Когда мы выходим на свет, доказательство жестокости, на которую мы способны, написано багрянцем на нашей коже. Даже после того, как мы смоем их, они останутся навсегда. Наличие любой части Робика на мне вызывает у меня отвращение, но я хочу послать сообщение.

— Я хочу поехать к границе вот так, — говорю я, беря его за руку. Он заставляет меня чувствовать, что мне не придется сталкиваться со всеми угрозами в одиночку, потому что он будет здесь, без осуждения, понимающий и такой же кровавый, как я. — Я хочу, чтобы мои враги знали, какая судьба их ждет, если они покушаются на мою жизнь. Раварину угрожает мое существование, но я больше не буду скрываться.

— Мне нравится, когда ты мне угрожаешь. — Во мне что-то оживает, когда он проводит пальцами по моему лицу, словно я самое нежное, что он когда-либо держал. — Твои враги, мои враги, Эл. Никогда в этом не сомневайся.

Часть 3. ОГРАБЛЕНИЕ

ГЛАВА 34

— Каким маршрутом вы покинули Имират? — спрашивает Саския, разглядывая несколько карт.

Мой разум рисует ледяной, опасный путь, по которому мы шли.

— Мы прошли через горы.

Ее глаза расширяются от шока.

— Вряд ли кто-то выживает после перехода через Этрил.

— Именно поэтому мы по нему и пошли.

Горы Сирен тянутся вдоль восточной стороны Эребоса, но лес Этрил находится между Имиратом и Вараветом. Звери таятся в их ледяных пиках, и сами по себе условия представляют риск для любого, кто ищет убежища.

— Есть пещеры, в которых мы с Кейденом можем укрыться в первую ночь. Они достаточно далеко от границы, но достаточно близко, чтобы добраться до них до наступления темноты. — Аллиард отвел бы меня туда, если бы Гаррик не знал об их существовании. Это религиозное место для Богини Жизни, поэтому там время от времени проводятся церемонии.

Саския щелкает пальцами в знак признания.

— Идеально. Праздников не будет, так что они должны быть безлюдными. Самым сложным будет пересечение границы.

— Да, оставаться скрытными и проникнуть в замок не составит труда. — Я смеюсь себе под нос и щиплю свои усталые глаза. — Кто-нибудь просветил тебя относительно информации, которую мы получили вчера вечером?

Она вскидывает голову.

— Ты пошла на задание? Куда?

Вход в палатку открывается, и Кейден, Райдер и Финниан заходят внутрь. Мои нервы на пределе, когда Кейден смотрит на меня с такой интенсивностью, что у меня подкашиваются колени. Большинство людей надевают на себя доспехи перед битвой, но наряд Кейдена сделан из прочной черной кожи с серебряными бронированными вставками. По крайней мере, он вооружен до зубов ножами, мечом за спиной и двойными топорами на поясе.

— Доброе утро, дамы, — приветствует нас Райдер, стоя рядом с Саскией и глядя на карту.

— Почему ты не сказал мне, что вчера вечером отправился на задание? Элоин собиралась рассказать подробности, — говорит Саския. Я смотрю куда