друга и оснащены медицинскими и дезинфицирующими принадлежностями на прикрепленной полке внизу. Иногда мне приходится лавировать между солдатами, которые задерживаются у кроватей, ведут беседы или держат руку раненого солдата. Целители работают быстро и точно, и все они одеты в черное. Я ловлю случайные любопытные взгляды на своей зеленой рубашке, коричневом корсете и брюках, заправленных в сапоги, но они исчезают, когда меня узнают.

Мои глаза бегают между койками, высматривая людей, которые мне дороги, и мое сердце останавливается, когда я замечаю знакомые косички, падающие с одной из них. Лицо Саскии искажается от боли, когда я подхожу к ней, а из раны на ее руке сочится кровь. Я ищу признаки Финниана, когда приближаюсь, но ничего не нахожу.

— Привет, Сас, — говорю я. Ее глаза резко открываются, и облегчение, которое нахлынуло на нее при виде меня, сжимает мое сердце.

— Эл, — выдыхает она. — Финниана не было при ударе. Я была в самом конце. — Слава богам. Я встряхиваю руками и продолжаю сосредоточиться на своей задаче, перебирая принадлежности под койкой. К счастью, в ее ране ничего не застряло, поэтому я хватаю антисептик и брызгаю им на вату.

— Будет немного жечь, — предупреждаю я и как можно мягче накрываю ее рану. Тело Саксии подпрыгивает на койке, и я предлагаю ей свободную руку.

— Блять, боги, — шипит она и сжимает мою руку так сильно, что мне кажется, она сломается. Она резко втягивает воздух и медленно выдыхает, через приоткрытые губы, слегка расслабляясь.

Я дезинфицирую иглу и продеваю нитку через верх, беру чистую тряпку, чтобы промокнуть кровь. Мокрая тряпка хлопает, когда я бросаю ее рядом с ней и начинаю зашивать ее рану. Я промокаю по мере необходимости, делая первый набор стежков, и поворачиваю иглу, чтобы зашить рану.

— У тебя болит где-нибудь еще? — спрашиваю я.

— Нет, только рука. — Я рада, что ее голос перестал дрожать. — Спасибо, что помогаешь мне.

— Тебе не нужно меня благодарить, — отвечаю я, не отрывая глаз от стежков.

— Как ты, на самом деле? — тихо спрашивает она. — После того, как снова увидела этого мужчину.

— Я в порядке. — Я ненадолго замолкаю, чувствуя на себе ее взгляд. Но это не для того, чтобы разобрать меня на части, это забота друга. — Кейден помог мне.

— Пытки, одна из его специализаций.

— Он помог мне после пыток, — тихо говорю я. Он нашел меня, пытающейся вытереть кровь из-под ногтей, паникующей и трясущейся на полу от ощущения, что на мне застрял кусочек Робика. Это было слишком, чтобы справиться, поэтому он справился с этим за меня, аккуратно очистив кровь и с моих, и с его ногтей и заварив мне чашку лавандово-ромашкового чая. — Он остался со мной.

— Скажи мне, если мои руки на тебе это слишком. Я счастлив просто сидеть рядом с тобой, — сказал он. Но я попросила его остаться, и он держал меня, пока сон не дал мне передышку. Он поцеловал меня в лоб, прежде чем выскользнуть из кровати, чтобы начать свой день, а я притворилась, что все еще сплю. Слишком труслива, чтобы встретиться с ним лицом к лицу прямо сейчас.

— Он хороший человек, даже если он в это не верит, — говорит она, пока я заканчиваю зашивать ее, и я не могу не согласиться.

— Как ты себя сейчас чувствуешь? — спрашиваю я.

— Лучше. — Хотелось бы мне иметь тоник, чтобы облегчить ее боль, но я уверена, что он есть у нее в палатке. Я наклоняюсь и обнимаю ее так крепко, как могу, и она поднимает здоровую руку, чтобы обнять меня.

— Могу ли я получить следующее объятие? — Я выпрямляюсь и бросаюсь к Финниану, обнимая его за шею, пока его смех заставляет вибрировать мою щеку. — Прежде чем ты начнешь рыскать, я не ранен.

Я отступаю назад, чтобы осмотреть его, желая убедиться, что он действительно невредим. Часть моих нервов успокаивается его присутствием, но я не буду полностью спокойна, пока Кейден и Райдер не вернутся.

— Прости, что беспокоюсь о тебе. — Я протягиваю руку, чтобы взъерошить его волосы, примятые шлемом. — Ты можешь принести Саскии воды?

— Конечно, — отвечает он, прежде чем пройти мимо меня в поисках воды.

Я перехожу к койке рядом с Саскией и улыбаюсь мужчине с раной на ноге, нахожу те же принадлежности, которые использовала ранее, и зашиваю его. Закончив с ним, я иду к следующему человеку, повторяя схему, пока не сбиваюсь со счета, скольких людей я перевязала. Мои пальцы онемели, а кровь запеклась под ногтями и разбрызгалась по рукам.

Я заканчиваю шить женщину и снова бросаю взгляд на вход. Это ритуал, который я проделываю, когда заканчиваю. Я получу пощечину, если Кейден не появится в ближайшее время. Даже малейшее движение у входа заставляет меня остановиться и посмотреть вверх на середину стежка.

— Спасибо, королева Элоин, — говорит женщина, пока я вытираю ее кровь с рук. Я улыбаюсь ей, когда она перекидывает ноги через борт и опирается на другого солдата, чтобы помочь ей уползти.

Мои глаза прикованы к отверстию, но Кейден так и не появляется. Бесчисленные солдаты входят и выходят, но это никогда он. Я бросаю окровавленную тряпку на стол, как только мои руки становятся чистыми, и все причины, по которым он никогда не войдет в эту палатку, терзают меня.

— Где ты?

— Кто этот счастливчик, привлекший твое внимание?

Я поворачиваюсь на голос, и меня пронзает облегчение. Волнистые волосы Кейдена примяты, и он весь в смеси крови и грязи. Даже после битвы он все еще достаточно красив, чтобы пленить меня. Он отталкивается от койки, к которой прислонился, и подходит ближе, заключая меня в свои объятия.

Я хватаюсь за койку позади себя и думаю, как долго он за мной наблюдал.

— Ты его не знаешь.

— Нет? — Он одаривает меня садистской улыбкой, ямочками и всем остальным. — Я бы с удовольствием представился.

— Была ли атака успешной? — спрашиваю я, сжимая губы, чтобы скрыть улыбку. Если он замечает, что люди наблюдают, он не обращает на них внимания. Я знаю, что нам следует быть осторожными, несмотря на подписание договора, но я никогда не была поклонницей правил, и нарушить их вместе с ним так чертовски заманчиво.

Он кивает.

— Мы уедем через несколько часов.

Моя улыбка расплывается. Опасность, это запоздалая мысль, потому что я снова увижу своих драконов.

— Сядь на кушетку, я перевяжу тебе плечо, прежде чем мы уйдем. — Я обрываю его, когда он открывает рот, чтобы возразить. — Сейчас не время быть гордым. Снимай рубашку и садись.

— Я не гордый, — ворчит