даже сегодня. Мы можем купить билет до Тель-Авива, сесть на самолет, вый-ти в аэропорту имени Бен Гуриона, сесть на экскурсионный автобус и доехать до Геенны. Можно там походить, взять камешек на память и увидеть, что ни огнеупорных червей, ни пылающего озера там нет. Это место, которое находится рядом с Иерусалимом. На иврите этот топоним звучит так: Ге Хинном [80] – долина Хинном. В русский язык оно вошло как «Геенна» – обычная история с преобразованием оригинальных названий, топонимов и имен (точно так же мы знаем, что на иврите «Иисус» звучит не совсем так).

До того, как в Палестине поселились евреи, в долине Хинном находилось языческое капище, где поклонялись языческим богам и совершали жертвоприношения. Поселившись в этой области, евреи устроили там городскую свалку. Нужно уточнить, что у них не было такого объема мусора, как у нас сегодня. Мусор был преимущественно органический (пищевые отходы). Органический мусор гниет и не нуждается в переработке. Естественно, если бросить кишки животного, которое принесли в жертву, в общую кучу, буквально через пару дней в ней будут кишеть опарыши, которые и есть те самые черви, которые не умирают. Но даже этого – органического – мусора аграрное общество производило совсем немного. Поэтому долина Хинном служила свалкой долгие годы. Иногда, чтобы уничтожить мусор, свалку поджигают. Вряд ли она могла сильно гореть, если отходы преимущественно органические, – скорее всего, это выглядело примерно так: с одного угла что-то тлеет, на другом черви копошатся. Там неприятно пахнет, постоянно дымит. В общем, не тянет на место, где на сковородке жарят грешников и черви пожирают их изнутри. Грешника просто выкинут. Он истлеет во всех смыслах. Окажется никому не нужным на свалке истории.

Согласитесь, картина, когда грешника варят в адском котле, все же вызывает какое-то уважение. Но тут никакого котла нет. Геенна – это свалка, обочина эволюции. И это вовсе не наказание. Мусор же не наказывают. Почему вообще мусор выбрасывают? Потому что его больше некуда применить. Если человек вообще ничего из себя не представляет и никоим образом не вкладывался в Царство Божие, ну, тогда в утиль, в канализацию. И червь там не умирает, и огонь не угасает, потому что, пока есть город, свалка пополняется. Панического ужаса такая геенна не вызывает. Здесь возникает только одно чувство – отвращение. Никаких кипящих котлов для гордых грешников – выкинули, подпалили, ушли. И забыли. Это образ небытия. Все, кто не входит в Царство мессии и не вкладывается в него, обречены на небытие. Эта история вовсе не про торжествующего Дьявола, который сидит на огненном троне и наблюдает за муками грешников.

Как же тогда понимать всю эту историю с отсечениями частей тела? Что отсекать – желания? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно понять, что делает человека частью Царства Бога и что такое вообще Царство Бога. В дальнейшем апостол Павел будет развивать в своих посланиях одну очень важную тему – экклезиологию, учение о том, что есть церковь. Он будет писать, что церковь есть Тело Христово, верующие – органы этого Тела, иной имеет одно употребление, иной – другое, третий – третье, но глава у этого тела – Христос (1Кор. 12:1–31). Условно говоря, кто-то рука, кто-то нога, кто-то голова, кто-то сердце, кто-то печень. В любом случае церковь – Тело Христа. Здесь возникает самая важная параллель: когда мы вкушаем Тело и Кровь Христа на евхаристии, то сами становимся его Телом. А чтобы стать Телом Христовым, мы должны быть едины здесь и сейчас, тогда наше участие в евхаристии будет подтверждением единства. Если же здесь мы не едины, у нас какое-то разобщение, то участие в евхаристии не будет констатацией нашего единства, а наоборот, будет констатацией нашего разобщения. Участие в евхаристии – демонстрация того, что мы составляем подлинное единство. Самый главный принцип: церковь – это Тело Христа, некий единый организм. И верующие воскресают во Христе (1Сол. 4:16), как пишет апостол Павел, то есть не сами по себе, а в контексте Тела Христа. Что же может помешать человеку стать частью Тела Христа? Эгоцентризм. Эго, которое считает себя самым главным. Чтобы стать частью тела Христа, нужно признать, что ты – лишь часть целого. Не ты здесь самый главный, ты – часть. Эго никогда не согласно быть частью чего-то, а хочет всегда быть самым главным, зацепиться за что-то. Хороший пример работы эго – главный антагонист в фильме «Матрица», агент Смит. Он хочет быть всем – не частью целого организма, а самим этим организмом. Однако можно стать этим организмом, только если признать себя его частью, оторвать свое сознание от своего эго и соединиться с сознанием самого организма. Об этом апостол Павел будет говорить: «…а мы имеем ум Христов» (1Кор. 2:16). Христос – голова церкви, как я могу иметь ум Христа? Только если я отказался от идеи, что рука имеет свой собственный ум, что она имеет собственное бытие. Рука имеет бытие только потому, что она – часть тела. Ей управляет разум, который находится в голове. И рука должна этому покориться, согласится с идеей отдать свое сознание, свою идентичность голове. И тогда все встает на свои места. Цепляясь за идентичность своего эго, мы фактически становимся тем самым агентом Смитом и хотим, чтобы все стало рукой.

Так ведет себя раковая клетка, которая не хочет быть частью, а хочет быть всем. Она хочет все захватить и уподобить себе. Так и человек, когда цепляется за свое эго. То есть дело даже не в отсечении желаний, а в отсечении ложных идентичностей. Именно поэтому рука, нога и глаз могут соблазнять – соблазняться на то, чтобы считать себя самым главным и хорошим. Что важнее: глаз или ухо, сердце или печень? У каждого своя функция. А признать свою функцию, свое место – это и есть отказ от эго. Печень делает свою работу, сердце – свою, у каждого – свое место и функция. Все это – единое тело, единый организм, а голова его – Христос. Если ты решил, что рука – это самое главное в теле, значит, ты уже сваливаешься в ложную идентичность. Эгоизм – это в первую очередь неспособность оторваться от своей идентичности, привязанной к эго. Если ты признаешь себя частью чего-то, ты признаешь, что и все остальные тоже часть чего-то, а все вместе вы – единое целое. Становится понятно, откуда все эти фразы про любовь к ближнему, как к самому себе. Понимаете, рука должна любить