права женщин. В новом христианском браке мужчина не может избавиться от жены просто потому, что она сделала что-то не так. Он не может просто выбросить ее на улицу, коль скоро вызвался быть ее мужем.

Так как же быть в случае с тем же насилием в браке или с ситуацией, когда кто-то из супругов наркоман или алкоголик? Ведь кто-то страдает (кстати, не обязательно женщина). Алкоголизм, к примеру, имеет не только психологические последствия, но на поздних стадиях и физиологические. На определенном этапе наступает органическое поражение мозга, и получается уже фактически человеческая оболочка с остатками человеческой психики, но с отсутствием личности – по сути, биоробот. Нужно это терпеть? В такой ситуации, оставаясь в браке, человек разрушает сам себя. Это история про созависимость, синдром жертвы. И что же, надо следовать тексту, который говорит, что разводиться ни в коем случае нельзя?

На самом деле, если действительно следовать логике этого текста, разводиться не только можно, но и нужно. Потому что это касается защиты человека. Но если следовать не логике, а букве этого текста, – тогда, конечно, нельзя. Что мы пытаемся уловить: дух текста или букву? Каноны построены на букве, а не на духе, именно поэтому они категорически запрещают развод. Хотя, например, современная социальная концепция предполагает, что алкоголизм, наркомания, игромания и т. п. – основание для развода, но с оговорками, что это очень плохо. То есть чувство вины идет обязательным «довеском» к разводу.

Важно понять, кого именно данный текст подразумевает под словом «человек» в высказывании «что Бог сочетал, того человек да не разлучает». Здесь под «человеком» понимается мужчина, у которого было право расторгнуть брак, тогда как у женщины его не было. Что самое главное, если мужчина хотел развестись, у нее не было права отказаться, это было односторонним решением мужчины. Слова Иисуса фактически упразднили право на развод вообще. Получается, он забрал у мужчины то, что у него было, а женщине ничего не дал, но ничего и не забрал. Здесь мы еще не видим полного осознания прав человека, но уже видим, что эта тема крайне болезненна.

Допустим, Иисус мог бы сказать, что женщина тоже имеет право разводиться, но тогда для этого не было никаких социальных оснований: у женщины не было финансовой самостоятельности. То, что сегодня женщина имеет право на развод, возникло не из религиозных установок, ведь не пришел новый пророк и не сказал, что у нее есть такое право. Здесь дело в определенном уровне человеческого сознания. Ситуация, которая рассматривается Иисусом, – логическое продолжение уровня сознания, который тогда уже был достигнут. Иисус просто констатирует данность, критикуя ветхозаветные законы (что опять же наводит на размышления относительно того, кто же эти законы дал).

По той же причине неготовности сознания подобная ситуация произошла и с рабством. Христианская идея равенства и божественного достоинства человека не отменила рабства. Более того, в христианских империях – Римской и Византийской – была принята форма рабства по римскому образцу, а вовсе не по ветхозаветному еврейскому. У евреев было принято отпускать рабов раз в семь лет, и права рабов хоть как-то защищались, а в институте римского рабства права рабов не защищались никак и никто их никуда не отпускал. Византийская империя приняла за основу своего рабовладельческого строя эту же римскую модель. И, заметьте, нигде в Евангелиях или в Посланиях апостолов мы не встретимся с тем, что рабство осуждается. Есть только одно место у Павла (1Кор. 7:21), которое в синодальном переводе выглядит так, что можно подумать, будто автор осуждает рабство. На самом деле все наоборот – апостол Павел даже рекомендует оставаться в рабстве тому, кто имеет возможность свое положение изменить. И святые отцы не осуждали рабовладения. В России крепостное право было отменено лишь в XIX веке, а ведь это была христианская империя. И опять же, отменили его не потому, что для этого было какое-то особое религиозное указание. Некоторое вещи отменили не потому, что был «глас с неба», а потому что осознали, что это плохо. То есть для многих моральных установок никакие специфические указания с неба не нужны. И это наводит на мысль, что, возможно, и все остальные убеждения, которые когда-либо возникали, в том числе в Ветхом Завете, представляют собой обычную эволюционную историю. И подтверждение мы видим в самом монологе Иисуса: он указывает на это, говоря, что Моисей дал заповедь по жестокосердию людскому, а не потому, что так правильно.

Мк. 10:13–16 «Приносили к Нему детей, чтобы Он прикоснулся к ним; ученики же не допускали приносящих. Увидев то, Иисус вознегодовал и сказал им: пустите детей приходить ко Мне и не препятствуйте им, ибо таковых есть Царствие Божие. Истинно говорю вам: кто не примет Царствия Божия, как дитя, тот не войдет в него. И, обняв их, возложил руки на них и благословил их».

Иисус уже использовал детей как рычаг воздействия на сознание учеников, пытаясь намекнуть им, что они не на военном совете, а на мирных посиделках. Присутствие детей свидетельствовало о том, что никакого восстания не предполагается.

В этом тексте есть социальная подоплека. Только что был рассказ про прелюбодейство и права женщин, а здесь, по сути, про права детей. Дети в ветхозаветном обществе никакими правами не обладали, родители имели над ними полную власть: они могли убить детей, выгнать на улицу. До определенного возраста дети в доме родителей были фактически наравне с рабами.

Этот эпизод тоже является примером социальных изменений. Детей приводят к Иисусу, чтобы он прикоснулся к ним, благословил. Почему ученики их не пускают? У учеников по-прежнему в голове идея восстания, а детям не место на военных советах. Ученики просто действуют согласно привычным нормам, а Иисус эти нормы убирает. Он благословил, обнял детей и сказал, что нужно принимать Царство Божие, как дитя.

Образ ребенка отсылает к архетипу Младенца, для коллективного бессознательного одному из ключевых. Что это значит – принимать Царство Божие, как дитя? Царство Божие нельзя завоевать, о чем Иисус недвусмысленно говорит, позволяя детям присутствовать. Говоря, что Царство Божие нужно принять, как дитя, он намекает на то, что в Царство Божие нужно как бы родиться. Его нельзя завоевать, в него можно попасть, как попадает ребенок, рождающийся на свет. А чтобы родиться, как очень скоро выяснится, нужно сначала умереть. Ветхий человек умирает, новый рождается. В концепции Юнга архетип Младенца – неотъемлемая часть архетипа и Солнца (бога), и Антропоса (человека), а дальше и самости, и связанной с ней божественной фигуры. В общем, принять Царство Бога можно