Альфонсо снова заходит в мою гостиную с этим резким настроением. Я хотел увидеть его вдали от всех, поэтому я заставил его встретиться со мной дома.

Мне нужно поговорить об особых вещах.

Первый — проинформировать его о том, что происходит.

Массимо разрешил мне, но только потому, что мне кое-что от него нужно.

Мы сидим в гостиной, и у него тот взгляд, к которому я привык с детства.

Он выглядит обеспокоенным.

— Тристан, от всей этой напряженности у старика может случиться сердечный приступ, — размышляет он.

— Мне жаль, но ты не старый. Тебе едва исполнилось шестьдесят.

— В прошлом году мне исполнилось шестьдесят, и этот пролетевший год принес мне столько событий, что я стал старше еще на сто лет.

Я чувствую то же самое, поэтому не могу с этим спорить.

— Мне нужно поговорить с тобой о нескольких вещах. Не связанных с компанией. Ты был для меня как второй отец, так что я думаю, что доверяю тебе как таковому.

Он вздыхает, и его светло-карие глаза смотрят на меня с еще большим беспокойством. — Я глубоко ценю это и думаю о тебе как о сыне. Но ты же понимаешь, что пугаешь меня.

— Я знаю, и я не хочу этого делать, но я должен быть реалистом. Происходят серьезные вещи. Очень серьезные вещи, из которых я могу не выбраться. Альфонсо, мы нашли Мортимера Вигго, — говорю я, и у него отвисает челюсть.

— Что? Правда?

— Да. — Я быстро рассказываю ему о том, что произошло за последние несколько недель, и к тому времени, как я заканчиваю, клянусь, он выглядит старше.

— О Боже, — говорит он, поднося руку к виску. — У тебя его дочь?

— Да.

— Тристан, это все равно, что украсть яйцо из гнезда дракона.

— Вот почему я не говорил тебе до сих пор. Мы собираемся забрать его раз и навсегда в пятницу. Если все пройдет хорошо, то здорово, но если бы было так легко добраться до такого человека, я думаю, это уже было бы сделано. Я не ожидаю, что смогу вернуться.

— О чем ты говоришь?

— Альфонсо, мы должны быть реалистами. Я должен быть реалистом. Я ожидаю смерти, и это цена, которую я плачу за то, что я должен сделать. Поэтому я молюсь, чтобы не подвести ее. Я хочу, чтобы ты сопроводил ее обратно в Род-Айленд. Я доверяю тебе, поэтому и прошу. В последнее время доверие дается нелегко. Ты единственный человек, которому я могу доверять, чтобы он отвез ее домой в целости и сохранности.

Он кивает с признательностью.

— Тогда я тебя не подведу.

— Спасибо. Если со мной что-то случится, пожалуйста, убедись, что мои братья знают, что я их люблю. Я единственный брат, которому нечего терять. У Массимо есть Эмелия, и есть шанс для Доминика и Кэндис. Я планирую пожертвовать собой, если придется, чтобы облегчить им жизнь.

— Я все сделаю, — отвечает Альфонсо.

— Спасибо.

Глава тридцать седьмая

Изабелла

Аромат жасмина и фрезии щекочет мне нос. Вдоль всего окна этой комнаты стоят цветы.

Он такой же красивый, как и весь дом.

Я встречалась с братом Тристана ранее. Босс, Массимо.

Это было несколько часов назад.

Большую часть времени я находилась в комнате, просто размышляя о том, что мне теперь делать. Похоже, мне суждено стать легкой добычей.

Я не ела с тех пор, как мы приехали, так что тошнотворное чувство в желудке не должно меня удивлять. Как и головная боль, которая подкралась ко мне. И то, и другое — то, что вы получаете, когда не едите достаточно.

Просто слишком много всего происходит, и я на грани. Я на грани просто от того, что нахожусь здесь, зная, что Тристан в том же доме. Мы не разговаривали с прошлой ночи.

Снова ночь. Прошел еще один день, и я на шаг ближе к концу. Что наполняет мою душу тревогой, так это то, что я не знаю, как выглядит конец. Я не узнаю, как он будет выглядеть, пока не доберусь туда.

В мою дверь стучат. Я вздрагиваю от этого звука, потому что он прорезает тишину.

— Войдите, — кричу я. Я благодарна, что Кэндис вошла, но я прикусываю губу, когда вижу поднос с печеньем и кексами, который она несет в одной руке, и огромную банку мороженого в другой.

— Даже не пытайся сказать мне, что ты не хочешь есть. Ты не спустилась к ужину. Я не позволю тебе снова упасть в обморок.

Я хихикаю и снова чувствую благодарность за ее дружбу.

— Кэндис, ты как сахарная фея, — улыбаюсь я.

— Это прекрасно. Я счастлива ею быть. Пойдем, поедим. Эти маффины еще горячие, только из духовки.

Вот почему они так приятно пахнут.

— Спасибо, я поем.

Она подходит ко мне и ставит поднос на кровать.

— Я подумала, что мы могли бы посмотреть несколько фильмов, пока не устанем или не заснем.

Я улыбаюсь. — Это было бы круто.

— Ничто не отвлекает так, как немного сахара и отличный фильм. Что бы ты хотела посмотреть?

— Выбирай сама. Думаю, среднестатистический человек посчитает мой выбор фильмов скучным.

— Мне придется ответить тебе тем же, поскольку я смотрела, Унесенных ветром сто один раз и могу пересмотреть его еще несколько раз.

Я ахаю. — Что, тебе нравятся такие фильмы? Это как раз про меня.

— Ни за что.

— Да, так что знай, что я тебя победила, потому что я смотрела его двести раз.

Она начинает смеяться. — Это будет хорошо. Я никогда не встречала никого, кто бы увлекался классическими фильмами. Хотя мне нравится все.

— Моя мама заставила меня смотреть классические фильмы. Она любила их все.

— Для меня это было просто чем-то, чем я увлеклась. Чем старше фильм, тем лучше. Считай, что это разговор о фильмах. — Она сияет. — Видишь, хорошее отвлечение, хотя бы на сегодня. Тебе лучше от смеха?

— Да, я так считаю. — Я тянусь за кексом и начинаю есть. Вкус у него потрясающий, и он открывает мои вкусовые рецепторы, чтобы захотеть еще. — Они восхитительны.

— Спасибо. Ешь, у нас много. Я подумала, что это поможет тебе освоиться, особенно в чужом доме, и я… заметила, что ты весь день выглядела немного не в своей тарелке.

— Да… все снова изменится. В лучшую сторону.

— Изменения могут быть хорошими. Особенно, если они соответствуют твоим целям.

— Да. Я просто хочу… — Я слежу за тем, сколько говорю. Я не могу сказать много, если вообще могу что-то сказать.

Она протягивает