это он ее и любит. С ней можно говорить о политике, заговорах и мятежах. Обо всем. Ни с одной другой женщиной он этого никогда не делал.

– Считаю, Нейтан заинтересован в тебе не меньше Бреаза.

– Почему?

– Это долгая история. И давняя. Между мной и Нейтаном, – произносит Реиган мрачно, касаясь темы, которую он не любил обсуждать. – Мой отец передал храмовикам мою мать, когда они усомнились в ее вменяемости. Она говорила о таких вещах, о которых не могла знать. Она была кем-то вроде тебя. Переселенцем из другого мира. Храмовики убедили отца, что она несет знания, вредные для Эсмара. И для меня, как будущего наследника престола.

– И он согласился отправить ее в монастырь?

– Да. Чтобы уберечь меня от ее влияния.

– Вы думаете, что они вновь развязали войну, чтобы забрать меня?

– Чтобы получить знания, которыми ты владеешь. Они очень боятся, что ты теперь здесь. У меня.

Анна размышляет, сложив на груди руки.

– Дайте мне поговорить с королем Саореля, – вдруг говорит она. – Антуанетта ведь его дочь.

– Ты всего лишь женщина.

– Черт бы вас… – сокрушается она. – Разве я не принцесса Саореля и единственная наследница престола? Я смогу убедить отца остановить войну и, наконец, прийти к миру.

Рэй снова усмехается. Любая бы испугалась, а эта нет.

– Я помогу вам, а вы освободите меня, – продолжает она. – Я покажу жителям Саореля, что признаю лишь единственного императора и господина этих земель – вас. Но я сделаю это при условии, что вы будете справедливы к жителям моего государства и сохраните жизнь короля.

– Ты пытаешься заключить политическую сделку? – удивляется он.

– Да. И я сдержу слово. Это в моих интересах.

Реиган прямо сейчас влюбляется в нее все сильнее и сильнее.

Как удивится двор, если император начнет таскать с собой в военные походы женщину. Чужестранку. Ту, что опорочила его имя связями с другими мужчинами. Такой, как Реиган Уилберг, не может принять этот ход вещей. Он переломает все и сделает по-своему… Или нет?

Почему не скажет ей в лицо прямо сейчас, что никогда ее не отпустит? Почему задумывается о том, смогла бы она, гостья из другого мира, быть счастлива здесь, вдали от него? Смог бы он хоть когда-нибудь стать для нее кем-то значимым? И смог бы он беречь, любить и заботиться о ней на расстоянии?

– Я подумаю об этом, Анна.

Он пришпоривает коня и уносится по парковой дорожке.

Его снедает злость, ярость и отчаяние. Но больше желание бросить к ее ногам целый мир, ведь она этого достойна.

***

В отличие от герцога Бреаза Гийом Денвер ничему не удивлялся, никогда не оспаривал приказов и был очень жесток. Да, он мог дать фору даже императору Эсмара в вопросах бессердечия. И он сейчас просил императора отдать ему графиню Голлен.

Реиган смеется в голос, когда они идут через двор в замке Арнэр, куда привезли пленных саорельских лазутчиков. Он поверить не может в то, что Гийом, этот мрачный человек, который никогда не проявлял трепетных чувств ни к кому, и был скорее безэмоциональным исполнителем любых страшных приказов императора, вдруг заговорил о женщине.

В любой другой день Рэй ответил бы категоричным отказом. Леди Голлен направлялась в монастырь, где должна была коротать дни в уединении и молитвах. Она, вообще, была жива лишь потому, что Анна проявила о ней заботу. И тут Гийом просит бывшую фрейлину себе в качестве любовницы. Жениться он на ней, конечно, не собирается, но обещает указать ей на ее женское предназначение и держать в строгости. «Черноволосая, красивая и ладная, – говорит Денвер, – жалко ее в монастырь». Под Денвером она и не дернется никуда. Он клянется, что от нее не будет никаких проблем. Если надо, Гийом готов ее хорошенько наказать, чтобы было неповадно.

Вот Реиган и смеется, не в силах понять, что его так смешит.

Он и сам когда-то рассуждал, как Денвер. Есть цель – есть результат. Сейчас все как-то сильно усложнилось в его жизни.

– Забирай, – спокойно говорит император. – Но держи ее подальше от дворца и столицы.

Денвер довольно распрямляет спину.

Женщины – это товар, мерило платы и удовольствие. Мужчины рассуждают именно так, когда берут их себе, отдают замуж или принимают в свою семью или постель. С женщинами особо не разговаривают и не церемонятся. Мужчина, который не может обуздать женщину, слабак и неудачник.

К его величеству выбегают люди, командир Кристо и его помощник. Они припадают на колено, приветствуя его. Они же сопровождают императора в темницу, где едва живые после пыток висят на цепях пленники.

Реиган, вздернув бровь, переводит взгляд на Денвера, тот жмет плечами. Они оба не ожидают такой исполнительности от командира. Но реалии таковы, что удивляться бессмысленно. На войне нет ничего более логичного, чем жестокость.

Уилбергу ставят кресло, и он садится в него. Устав от скачки, он совмещает приятное с полезным – пьет вино. Сняв перчатки, он морщиться, видя, что кожа с руки сошла лоскутом в месте ожога. Улыбается, представляя, как разозлиться его жена, узнав, что он снял ее повязку. Отругает, как мальчишку.

– Итак, что же такого интересного они сказали, раз я притащился сюда лично? – спрашивает Реиган с усмешкой, поглядывая на командира, который самолично прислал во дворец донесение.

Тот кивнул тюремщику, который стал крутить колесо на стене. Цепи зазвенели, поднимая пленников за руки выше.

– Говорите то, что сказали мне, – приказывает командир. – Перед вами его величество император Эсмара!

Страдальцы едва ли могут прийти в себя, и Реиган устало вздыхает. Почти шесть часов в седле ради этого – да оба саорельских солдата сейчас вверят богам души! Он пригубляет вино, а затем выливает на руку и стискивает зубы от боли. Натягивает перчатку обратно и поднимается. Не успевает приказать Денверу готовить лошадей, как один из пленников хрипит:

– Генерал Берк…

Реиган резко оборачивается.

– Повтори, – он подходит к одному из плененных солдат и заглядывает ему в глаза: – Что ты сказал?

– Во главе армии короля Саореля генерал Хейден Берк, – окровавленными губами говорит тот. – Он придет сюда…

Реиган смотрит холодно.

Какой сегодня занимательный день. Мертвецы восстают из своих могил. Или все не то, чем кажется? Рей совершенно точно помнит, что проткнул генерала Саореля мечом и отбросил на землю. Хейден был,