– Думаю, ради спасения человечества лучше отложить тренировку до завтра, – подколол меня Тревор, когда я обнимала его на прощание.

Несколько дней прошло в том же режиме. Пока я ждала маму с работы, Тревор учил меня водить его машину. Оказалось, что ездить кругами – отличный способ познакомиться поближе. Тревор рассказал, что это папа купил ему машину и научил водить на ручной коробке. Его папа сказал: «Если ты умеешь водить ручник, ты сможешь водить что угодно». Его родители недавно развелись – вот почему они с мамой переехали сюда, а папа со старшей сестрой остались в Детройте. Я поняла, что Тревор скучает по ним, хотя он и признал, что у папы были «приступы агрессии».

Ох, как я его понимала. Уж я-то знала, каково это, любить человека с «приступами агрессии».

К концу недели я уже могла сама доехать от Старшей Персиковой до Начальной Персиковой, ни разу не заглохнув по дороге. И мы стали гораздо ближе с парнем, который, сам не зная этого, помог мне найти дорогу обратно к самой себе.

Апрель сменился маем, и солнечных дней стало больше, чем дождливых. Мы с Тревором не часто бывали у него дома. Я чувствовала, что он любил находиться у себя дома не больше, чем я у себя, так что мы проводили время на качелях позади начальной школы, болтали и курили.

Однажды Тревор сел, как всегда, на качели и, когда я проходила мимо него, чтобы сесть рядом, ухватил меня и притянул к себе на колени. Ощутив его руки на своей талии, я почувствовала, как все во мне оживает. Мне так не хватало объятий. Я прижалась головой к его плечу и провела носками ботинок по земле, так как мы слегка раскачивались. Тревор потерся щекой по моей пушистой бритой голове и теснее прижал меня к себе.

Мне хотелось поцеловать его. Поблагодарить за то, что он вообще появился, за то, что вернул меня из небытия. Я встала и повернулась к нему. Ухватившись за цепи качелей, я поставила ноги по обеим сторонам его коленей и оседлала его. Он обхватил руками мою спину, улыбнулся своими зелеными глазами и поцеловал меня. Это был просто легкий чмок, без языка, но это было самое прекрасное, что я вообще когда-либо испытывала.

Однако, открыв глаза, я увидела, что Тревор нервничает. Он быстро посмотрел по сторонам, прежде чем вернуть на место свою самоуверенную улыбку и встретиться со мной взглядом.

– Что-то не так? – спросила я. – Боишься, что нас застукает учительница?

– Извини, просто… – Тревор сделал глубокий вдох. – Я сегодня встретился с Рыцарем.

– Ой, черт. Ты в порядке? Тревор, он тебе что-то сделал? – Я пробежала взглядом по его лицу, ища следы ран. – Я должна была тебя предупредить… Прости, пожалуйста… Я, честно, думала, что ему наплевать. Он сам тоже уже с кем-то встречается.

Я впервые произнесла вслух эти слова, и они снова раскрыли в моем сердце трещины, которые Тревор уже начал было заклеивать.

Он теперь с кем-то встречается. С кем-то, у кого есть сиськи. Он больше не любит тебя.

Тревор посмотрел на меня и сказал:

– О, ему не плевать.

– Что он тебе сделал? Тревор?

– Не волнуйся, – ответил он, возвращая на место свою очаровательную улыбку. Но она не очень-то могла замаскировать страх в его зеленых глазах.

– Он тебя обидел?

– Не-а. Он просто хотел показать мускулы. Чтоб я знал, чья ты девушка.

– Я, мать его, ничья девушка, – выплюнула я.

Как он посмел? Как он, на хрен, только посмел? Сам сует свой член в Энджел Альварез, и у него хватает наглости говорить Тревору, что я его девушка??

Сглотнув, Тревор добавил:

– Биби, если вы еще… Ну, потому что я тогда отвалю. Только скажи.

– Да нет же! Между нами ничего нет! Он просто чертов псих, Тревор! Держись от него подальше, ладно? Я серьезно.

Он тебя убьет. Я видела, он может.

– Так вы с ним не вместе?

– Нет! Ни хрена!

– Значит, я могу повторить? – сказал Тревор, прижимаясь своими прекрасными губами к моим в еще одном невозможно сладком поцелуе с закрытым ртом.

– Мммм хм-м-м, – промычала я ему в губы, позволяя их теплу растопить часть моего страха. Слегка отстранившись, я добавила: – Только, наверное, в школе так не стоит, ладно?

– Ладно, – повторил он, целуя меня снова. – Но только в школе.

Я стукнула его по плечу, но Тревор прижал меня сильнее и поцеловал крепче. Его язык скользнул по моему не спеша, как будто бы у нас было все время на свете. И у него на спине не проступала чертова мишень. Рыцарю оставалось всего три недели до окончания школы, так что он, наверное, не станет устраивать драку на школьной территории, но если он встретит Тревора где-то еще… Поежившись, я открыла глаза в процессе поцелуя, чтобы убедиться, что у него нет лазерного креста на лбу.

Когда руки Тревора легли на мои бедра, а его зубы слегка прикусили мою нижнюю губу, все мои опасения разлетелись, словно пух одуванчика на легком весеннем ветерке. Я растворилась в моменте, позволив этому прекрасному, таинственному парню отвлечь меня от страданий. Это было эгоистично, вот так подставлять его. Тревор даже не понимал, во что может влипнуть, но я-то знала. Я знала, на что способен Рыцарь. Я знала, как легко он срывается. Но в тот момент мне нужны были губы Тревора больше, чем все мое возможное будущее.

Или его.

Это и на рыцаря-то уже не похоже, думала я, потирая свое тату на уроке литературы. Темный силуэт стерся до светло-серого цвета, а края начали размываться. Я кое-что поизучала и узнала, что татуировки на ладонях и внутренней стороне пальцев очень недолговечны. Некоторые вообще держатся только несколько месяцев. Вот почему, наверное, Рыцарь сделал ее именно там, а не на пальце снаружи, как хотела я. Поганец знал, что она долго не продержится.

Так же, как знал, что и сам долго не продержится.

Игрок школьной футбольной команды, сидевший рядом со мной и нагло списывавший у меня все контрольные, наклонился и спросил:

– У тебя там что, чернила, Панк?

Рыцарь ходил в качалку вместе с футбольной командой, так что мое прозвище было известно всем. Думаю, так им было проще запомнить. Телка с бритой головой = Панк. Ясно.

Я показала ему свою руку и прошептала:

– Раньше были.

Он – кажется, его звали Джейсон – нахмурился, пытаясь разглядеть картинку.

– Это что, бабочка, что ли?

В ужасе отпрянув, я прошептала:

– Ты что! Это был рыцарь.

– О! О! В смысле Рыцарь. Я понял.

Динь-динь. Поздравляю, дебил.

Я повернула руку ладонью вниз и уставилась на доску, притворяясь, что меня страшно интересует урок, когда этот придурок снова наклонился ко мне и спросил, на сей раз хотя бы шепотом: