— Мы с ним две стороны одной медали, — усмехнулся он. — Просто я самую малость темнее. А люди… Вы такие странные. Думаете, что вселенная заметит исчезновение одной жалкой планетки? Нет, не заметит. А мне это доставит удовольствие — видеть, как вы передо мной пресмыкаетесь, как признаёте, что вы — жалкие существа. Низшая ступень развития.

— Зато ты у нас обладаешь высшей степенью высокомерия…

Меня перебивает грохот и крики. За ярко-голубой стеной развернулась кровавая бойня. Окровавленные трупы лежат на склоне котлована, пустые глаза мертвецов уставились в небо. Мерри спасается удачей — от него исходит мощная энергия Гидры, — а Борис прыгает из портала в портал, чудом избегая смертельных ударов. А вот остальным везёт меньше — ряды моей армии стремительно редеют, Леонид убивает моих солдат с нескрываемым наслаждением. Мы проигрываем…

Подавив ментальное воздействие, я снова активирую несколько способностей, но в этот раз даже не успеваю их использовать. В голове звучит злорадный голос Артура: “Отменяй немедленно” — и я послушно вырубаю все Созвездия, оставаясь беспомощным и открытым. Татуировка захватывает каждый участочек моей кожи, с головы до пят. Тонкими ожоговыми полосами она расчерчивает моё лицо. Мы встречаемся взглядами с Артуром, и я не могу пошевелиться — со злостью наблюдаю, как он ко мне приближается, отводит руку назад и… вонзает когти мне в грудь, пробивает её насквозь.

Лицо Миа искажается в мученической гримасе, но она ничего не делает. А вот Леонид в бешенстве кричит:

— Он мой! — и пробивает стену, выстроенную Борисом, прорывается к нам. Одной рукой он впивается в плечо Артура, пытается его оттолкнуть, а другой — царапает мне лицо и выдавливает глаза. Я вспоминаю об одной способности — крайнем средстве. Прочитал о ней в Шкатулке Бесконечности. Этот навык можно сравнить с системой самоуничтожения Хищника. Губы расползаются в улыбке: в детстве я очень любил фильмы со Шварценеггером. Мне нужно сосредоточиться, потянуться к магическому ядру, напитать его энергией и… просто подорвать.

Я умру. Скорее всего, умрут все жители Грингфога, которые не эвакуировались. Но… Я закрываю глаза и тяжело сглатываю. Благодаря этой жертве умрут и Леонид с Артуром. Планета будет спасена — смерть десяти тысяч ради жизни миллионов. Секунда, вторая, третья… По моим щекам бежит кровь из растерзанных глаз, словно кровавые слёзы. Леонид и Артур борются за право прикончить меня и поэтому до последнего не понимают, что происходит, а когда до них доходит…

— Нет! — женский крик заглушает стоны раненых и шум битвы. Я уже ничего не вижу, но чувствую, как ко мне мчится Миа. Долго же ты думала, но уже поздно. Магия начинает выплёскиваться из моего тела, когда девичьи руки накидывают мне на шею знакомую цепочку с медальоном. Глаз Василиска! В ту же секунду власть Артура надо мной испаряется, и я включаю на полную мощность Четырнадцатое и Кассиопею — огонь отталкивает Леонида и Артура, а серебряное сияние стремительно исцеляет все раны.

— Предательница, — шипит Артур, и на коже Миа выступают узоры татуировки, которые мгновенно превращаются в борозды и наливаются жаром. Она падает на землю и кричит, корчится в судорогах. В нос бьёт вонь жареного мяса. Цепями я бью Леонида по плечам и отрубаю ему обе руки, он отходит с моего пути, в ужасе пялится на кровоточащие обрубки, а я бегу к Миа. И не понимаю — почему. Да, она мне помогала, а сейчас и вовсе спасла, но ведь эта девчонка преследовала свои цели, верно? Так почему я так о ней беспокоюсь? Почему не нападаю на Артура, а падаю перед ней на колени и беру на руки, умоляя не умирать?

— Андрей, — шепчет Миа и поднимает на меня взгляд фиалковых глаз. И в этот момент я всё понимаю. Столько месяцев я мечтал только об одном: выбраться из этого мира, вернуться на Землю и спасти её, вывести из комы и вылечить, подарить нормальную жизнь, а она… Она всё время была здесь.

— Мама, — мои руки жжёт огонь, вырывающийся из её татуировки, но я этого не замечаю. Нет, нет, нет, этого не может быть! Это неправда! Четырнадцатое бесполезно, и в последней, отчаянной попытке спасти маму я срываю с себя Глаз Василиска и надеваю ей на шею. Если выбирать, кому жить, то мой ответ очевиден — ей. Я наклоняюсь к её уху и быстро-быстро говорю: — Мама, вели Борису открыть портал и убегай. Убегайте все, кто сможет. Я взорву себя, убью Леонида и Артура. А если нет… У вас будет время собраться с силами и дать им новый бой.

— Я не уйду, — возражает Миа… то есть мама. Она строго смотрит на меня и поджимает губы, словно вот-вот начнёт меня отчитывать. Но времени препираться нет. Пока мы спорим, Артур снова возвращает власть надо мной. Поэтому я поднимаю маму и толкаю к Борису. В зелёных глазищах котяры светится узнавание и неверие.

— Бегите! — ору я.

Леонид уже буквально бьётся в припадке — его злой двойник каждую секунду перетекает в доброго, и наоборот. Из-за дикой ряби невозможно рассмотреть черты его лица, но, без сомнения, он неотрывно пялится на меня и маму. Из человека он постепенно перекидывается в туман, чёрные клубы смешиваются с белыми, и в итоге получается какая-то грязь.

— Древний убил моего брата, — проговорил Леонид, а потом спросил: — Но были ли мы настоящими братьями?

Он шагнул ко мне и спросил:

— Настоящая связь не ограничивается родственной кровью?

Он дотронулся до левой стороны моей груди и спросил:

— У моего брата никогда не было сердца?

— Не знаю, — честно ответил я.

— А я теперь знаю, — признался Леонид. — А ещё я так устал… Пожалуйста, сделай так, чтобы меня не запомнили злодеем.

Я растерянно кивнул, и Леонид неожиданно вжал свои полупрозрачные, идущие рябью ладони в мой живот и без проблем погрузил их внутрь, куда-то под рёбра. В солнечном сплетении неприятно потянуло, и в следующее мгновение узор татуировки начал соскальзывать с моей кожи на его. Артур не успел среагировать, как я был полностью свободен от его клейма. Леонид же с грустной улыбкой осмотрел себя, повторил:

— Я так устал, — и активировал способность Скорпиона, Аннигиляцию. Мощный боевой навык, которые расщеплял врагов на атомы, но Леонид направил его