— Думаю, вам стоит рассказать мне. К сожалению, ваши рассуждения слишком бессвязны, чтобы из них можно было почерпнуть информацию для размышления.

Харган помялся, стыдливо вспоминая, как во сне без малейших угрызений совести распорядился жизнью Повелителя, потом подумал, что хуже уже все равно не будет. И рассказал.

— И что вам здесь кажется непонятным? — серьезно поинтересовался Шеллар, выслушав внимательно и уже в третий раз за вечер принимаясь набивать трубку. — По-моему, независимо от того, посещала ли ваш сон Мать Богов, или всему виной игра вашего подсознания, ваши дальнейшие действия остаются прежними. Не важно, велела вам богиня или собственная совесть, ее веление все равно совпадает с приказом Повелителя и моим советом. В следующий сеанс вы должны отвезти Азиль. Может быть, утратив возможность видеться с ней, вы сможете легче пережить расставание, которое в любом случае неизбежно.

— Ну сразу видно, что ты далек и от магии, и от мистики… — огорченно вздохнул Харган. — А если для того, чтобы не случилось несчастья, я должен что-то сделать? И если я этого не сделаю, все закончится плохо?

— Это что же, например? Отрубить крылья, покончить с собой и убить Повелителя? Вам не кажется, что подобная последовательность действий нереальна? И даже если изменить порядок в сторону здравого смысла, последнее требование невыполнимо, пусть вы даже окончательно утратите рассудок и попытаетесь. Если принять за основу предположение, что сон действительно носил мистический характер и его действительно посещала богиня, ее вопросы следует рассматривать только как испытание, как проверку ваших чувств и готовности к самопожертвованию. Боги, если они в самом деле существуют, всеведущи и вряд ли нуждаются в подтверждении наших слов. Подтверждения нужны людям, а боги видят наши мысли, и им достаточно. Поэтому оставьте бесполезные переживания и делайте что велит вам долг.

Харган едва удержался, чтобы не сказать вслух, где он видал этот долг, этих всеведущих богов и этого Повелителя заодно.

На этот раз он даже не испугался собственных нечестивых мыслей. Только подумал, что именно здесь и сейчас предпочел бы видеть перед собой Шеллара таким, каким он был до посвящения. Тогда с ним можно было бы поделиться действительно всем, что на душе, не спотыкаясь о его непоколебимую лояльность.

И еще он подумал, что Ольга была права. И неплохо бы перечитать ее письмо. А чем еще заняться — на дворе ночь, у Азиль наверняка кто-то другой, государственные дела на ум не идут, да и хвост болит…

— Хорошо, так и сделаю, — согласился Харган, понимая, что звучит это по меньшей мере неохотно, но не в силах ничего поделать со своим голосом. — Знаешь, ты… иди, мне нужно подумать.

— Как скажете, — без возражений согласился советник и поднялся. Харган заметил, что сегодня он пришел без трости. Не пожелал ломать комедию, как в прошлый раз, когда его приволокли с собой перепуганные братья.

— Будешь уходить, найди Лю или кого-нибудь еще, пусть примерно через час зайдет ко мне и усыпит до утра.

— Непременно, господин наместник. — Шеллар чуть склонил голову, что получалось у него едва ли не почтительнее, чем у иных братьев земные поклоны, и, почти не хромая, направился к двери. — Спокойной ночи.

— И тебе, — в спину ему пожелал Харган.

На самом деле он не хотел спать. Он надеялся лишь вернуться во сне в тот самый храм и попросить уклончивую богиню разъяснить ему простыми словами: что он должен делать?

Ну а теперь, если господа не возражают, пройдемте чуть подальше, вон до той прогалины, и проведем собрание. Мне кажется, настало время поговорить о более важных вещах, чем браслеты.

Т. Янссон

Наместник в последний раз посмотрелся в зеркало, убедился, что камзол сидит как надо, штаны нигде не топорщатся и плащ ниспадает с должной элегантностью. Чуть тронул кончиками пальцев непослушные, вечно торчащие волосы, хотя на этот раз они торчали ровнехонько. Повернулся спиной и оглядел себя через плечо, насколько позволяли уложенные под одеждой крылья.

Без хвоста он все еще чувствовал себя непривычно, но уже успел заметить некоторое удобство своего нового состояния — проблем с надеванием штанов стало гораздо меньше.

Обычно Харган не уделял столь пристального внимания своему внешнему виду, но сегодня, после того как подданные имели сомнительное удовольствие лицезреть правую руку Повелителя сонным, мятым, растрепанным и в несвежих подштанниках, он чувствовал необходимость показать им всем, что наместник не болен, не в запое и не в истерике, у него по-прежнему все под контролем и надежды некоторых честолюбцев воспользоваться его слабостью не имеют под собой оснований. Подумать только, стоило ему немного понервничать и вздремнуть пару лишних часов, как эти мерзавцы уже начали распоряжаться тут без его ведома, учинили безобразную драку и даже позволили себе ухмыляться, когда наместник, разбуженный пальбой, примчался на шум спросонок в затрапезном виде! Ну, дорого же кое-кому обойдутся эти несвоевременные ухмылки!

Убедившись, что выглядит со всех сторон безукоризненно, Харган напоследок зловеще оскалился на свое отражение и, круто развернувшись на каблуках, четким шагом направился в тронный зал, куда велел советнику доставить всех провинившихся. Сейчас разберемся, кто прав, кто виноват, кто кому чего приказал и кто что должен был исполнять, а кто не должен… Не начнут же они драку по второму кругу, Шеллар должен бы справиться…

Еще за дверью он услышал изнутри голос брата Аркадиуса и остановился — вовсе не для подслушивания, а дабы немного остыть и взять себя в руки, поскольку при одном звуке этого голоса Харгана мелко затрясло от ненависти и желание умертвить главу ордена как можно мучительнее овладело им с новой силой.

— Они все будут стоять здесь и ждать господина наместника, ибо таков был его приказ. — Каждое слово советника звенело, как льдинка, и рассудительный собеседник давно поспешил бы извиниться и удрать, но брат Аркадиус продолжал журчать:

— Вы удивляете меня, брат Шеллар, я всегда считал вас человеком проницательным и полагал, что вы поймете всю деликатность сложившейся ситуации.

— Простите, брат Аркадиус, но ситуация, которую вы сложили, является деликатной исключительно в вашем собственном восприятии. Мне же со стороны она видится простой и недвусмысленной. И крайне некрасивой, должен заметить.

— Боюсь, вы меня не поняли. Речь шла не о конфликте в коридоре, а о вещах более тонких…

— Оставьте, я прекрасно понял ваш намек с первого раза и полагаю, что вы несколько поторопились с отдачей приказов. Тот факт, что господин наместник провинился перед Повелителем, никоим образом не расширяет ваши полномочия ни номинально, ни реально, о чем и свидетельствует упомянутый вами конфликт.

— Напрасно вы с непонятным упорством не желаете видеть истинного расклада сил и цепляетесь за тонущую лодку. Уж вам более чем кому-либо должно быть понятно, что наместник с каждым днем все больше утрачивает связь с реальностью и недалек тот день, когда он не сможет более здесь распоряжаться.