в коррупции и злоупотреблениях властью. Поначалу Мао всецело одобрял решительность Лю и его энергичную мобилизацию людей на эту классовую борьбу. Лю с суровой беспощадностью проводил в жизнь идеи Мао о классовой борьбе при социализме. При поддержке Мао по всему Китаю были разосланы укрупненные рабочие группы, которые проводили тотальные следственные мероприятия и чистки значительной части кадров на местах. Кампания вылилась в массовые митинги, собрания критики и борьбы, периодические избиения чиновников и отдельные случаи самоубийств официальных лиц [Brown 2012: 111–136; Chan et al. 1984: 37–73; Guo, Lin 2005: 99–156; MacFarquhar 1997: 403–407].

Движение оказалось самым масштабным наступлением против национальной партийной организации Китая с 1949 г. Оно внесло неразбериху в партийные структуры сельской местности, которые разваливались, не выдерживая давления со стороны рабочих групп, что вынуждало последние принимать властные полномочия на себя [Guo, Lin 2005: 156–187, 204–252]. Столь же разрушительной кампания оказалась и для городских организаций, поставив под сомнение компетентность партийных комитетов на предприятиях и при университетах. Уверовав в свои силы, Лю Шаоци демонстрировал намерение взять под свой контроль весь партийный аппарат КНР и регулярно устраивал выволочки партийным секретарям провинциального уровня, медлившим с проведением его планов в жизнь [MacFarquhar 1997: 410–415].

Можно было бы предположить, что Мао будет только рад такой позиции Лю, однако уже к концу 1964 г. председатель КНР начал жестко критиковать методы, которыми Лю проводил кампанию. В частности, Мао беспокоило то, как Лю утверждал свои властные полномочия в качестве сторонника радикальной политической линии. Сомнения Мао, возможно, были связаны с новостями из СССР, где октябрь 1964 г. оказался отмечен удалением Хрущева из Политбюро по инициативе его соратников. Пекин воспринял это как попытку нового руководства СССР реализовывать «хрущевизм без Хрущева» [Lüthi 2008: 285–301]. В Китае же, где Лю, как помешанный, все больше преисполнялся разработанной Мао идеей классовой борьбы и активно преследовал «классовых врагов», забрезжила призрачная перспектива «маоизма без Мао». Что еще более значимо – новое руководство СССР осудило Хрущева за опрометчивость в экономической политике, сумасбродный и взбалмошный стиль управления, который выразился в запугивании коллег и неуважительном к ним отношении [Brown 2009: 264–265; MacFarquhar 1997: 416–417; Taubman 2003: 3–17, 614–619]. По всем этим пунктам Мао мог дать Хрущеву значительную фору. Интенсивное претворение в жизнь Лю инициатив Мао будто бы указывало на намерения коллеги лидера обозначить свои притязания на высшее руководство страной.

В конце 1964 г. Мао спровоцировал спор с Лю Шаоци по поводу целей и методов Движения за социалистическое воспитание. На прошедшей в декабре партийной конференции он подверг публичной критике стиль, в котором Лю Шаоци руководил кампанией [Guo, Lin 2005: 253–274]. В частности, Мао заявил, что движение приняло слишком общий характер и сфокусировалось на слишком низких уровнях партийной иерархии, и утверждал, что кампания должна уделять особое внимание партийным кадрам. С его слов, она должна была преследовать не коррупцию, а «фракцию каппутистов в партии». На следующей сессии Мао вновь ринулся в атаку, однако Лю отказался мирно сносить упреки, продемонстрировав необычное для членов высшего руководства КНР сопротивление. Он открыто высказал Мао свои сомнения, заявив, в частности, что не понимает смысл оборота «каппутисты в партии», и спросив, что именно подразумевает этот неологизм[136]. На следующий день Мао удивил всех пространным монологом на тему Движения за социалистическое воспитание. В его заключительной части он обрушился с обвинениями на неназванных чиновников, которые будто бы препятствовали его участию в заседаниях и мешали ему выражать собственное мнение [MacFarquhar 1997: 419–425; Yang 2012: 516–517]. Мао взял ход конференции под свой контроль, распорядился отозвать опубликованный накануне документ по Движению за социалистическое воспитание и настоял на его новой редакции, в которой подчеркивалась необходимость фокусировать в рамках кампании «внимание на находящихся у власти людях, которые следуют по пути капитализма» даже на уровне округов, провинций и центральных органов управления [Guo, Lin 2005: 274–296; MacFarquhar 1997: 425–428]. Тем самым Мао забрал у Лю Шаоци контроль над темой классовой борьбы.

Движение за социалистическое воспитание встряхнуло низовые партийные организации, приведя к глубоким разногласиям между людьми, которые проявятся только в ходе «культурной революции». В наибольшей степени кампания затронула городские районы. К осени 1964 г. она распространилась на города, охватив 1800 крупных госпредприятий и множество университетов и научно-исследовательских центров. В этих структурах разоблачались не коррупция и злоупотребления властью, а «мирная эволюция» к ревизионизму [MacFarquhar 1997: 409–410].

Наглядно иллюстрирует раскол городских предприятий пример с машиностроительным заводом реки Янцзы – крупным предприятием, базирующимся в Нанкине[137]. Комплекс находился под двойной юрисдикцией 4-го министерства машиностроения в Пекине и городского партийного комитета в Нанкине. Министерство отвечало за профильную деятельность предприятия, партком – собственно за партийные дела. На созданном в 1945 г. предприятии все еще работало множество людей, устроившихся сюда еще при правительстве Гоминьдана. «Старый персонал» заметно выделялся на фоне более молодого поколения работников, технических специалистов и солдат, прошедших службу в Народно-освободительной армии Китая.

В сентябре 1964 г. 4-е министерство машиностроения направило на предприятие для проведения расследования рабочую группу в составе свыше 600 кадровых сотрудников. Возглавляли коллектив заместитель партийного секретаря министерства и директор политотдела ведомства, человек с военным прошлым. Глава рабочей группы от лица министерства заключил, что находившееся под юрисдикцией партийного комитета по городу Нанкин партийное руководство на фабрике стало абсолютно ревизионистским. За этим заявлением последовала серьезная чистка местного партийного аппарата. Свой пост утратил партийный секретарь предприятия. Почти половина кадров среднего и высшего звена были признаны участниками его «клики». Практически все они были подвергнуты собраниям критики и борьбы. Их судьбу разделил и ряд рабочих и технических специалистов, которых порицали как «верных последователей» провинившихся кадров. Проведение кампании скрывало за собой завуалированный упрек в адрес нанкинских партийных властей.

В январе 1965 г., уже после того, как Мао осудил подход Лю Шаоци к претворению движения за социалистическое воспитание в жизнь, рабочей группе министерства было приказано выступить с самокритикой, а также умерить и сузить охват чисток. Многие из руководителей фабрики, которых затронула первая волна репрессий, были возвращены на свои должности. Рабочая группа покинула предприятие в июле 1965 г. Через несколько месяцев министерство направило на фабрику в качестве нового местного партийного секретаря офицера-ветерана. Ранее назначенный директор фабрики, отдельные руководители высшего звена и партийные секретари пережили чистки и сохранили за собой свои посты. Фактически это был компромиссный выход из ситуации для министерства, руководившего расследованием из столицы, и партийными властями в Нанкине. Репрессии были остановлены на полпути, при этом рабочая группа сохранила за собой контроль ситуации и продолжала назначать новых руководителей. Движение