предпочитал именовать ревизионистов Мао. Беспрецедентное множество кадров, начиная с Лю Шаоци и Дэн Сяопина на самом верху иерархии и, с течением времени, до партийных секретарей в сельских коммунах и на государственных фабриках, потеряли свои руководящие посты. Как и в СССР образца конца 1930-х гг., целые ряды партийцев снимались с должностей. В СССР жертвы репрессий практически неизбежно попадали в трудовые лагеря или подвергались казни. В Китае подвергшиеся гонениям могли провести какое-то время за решеткой, иногда погибая в заключении или заканчивая жизнь самоубийством. Однако более распространенным было публичное унижение и избиение «провинившихся», обычно проводившееся членами повстанческих групп, временное пребывание в импровизированных местах лишения свободы и продолжительное принуждение к труду на фабриках или в сельской местности. В отличие от жертв сталинских чисток, большинство репрессированных в Китае пережили гонения и позже даже вернулись к своим постам.

Однако «культурную революцию» невозможно свести к простой зачистке рядов партийного руководства. Зачистка предполагает, что властные структуры освобождаются от неугодных, но остаются в целостности и сохранности. «Культурная революция» была направлена на уничтожение бюрократической системы, которую Китай перенял у СССР. Вместо всех прежних структур предполагалось создание упрощенной сети комитетов, в которых должны были заседать гражданские лица, военные и представители повстанцев. Комитетам должны были помогать штаты сотрудников, значительно уступавшие по размерам предшествовавшим бюрократическим органам. Предполагалось введение упорядоченной политической иерархии, которую возглавляли бы лица, доказавшие свою абсолютную преданность воззрениям Мао. Эти люди должны были управлять Китаем во многом по принципам, схожим с мобилизацией народа на войну против националистов. В конечном счете от 70 до 90 % сотрудников центральных министерств были отправлены в сельские центры перевоспитания, также известные под названием «Школы кадровых работников 7 мая», где «учащихся» принуждали к труду [MacFarquhar, Schoenhals 2006: 156–160].

Уничтожение и переустройство партийного государства в Китае должны были осуществляться как сверху, так и снизу. Первый этап ускоренной реструктуризации власти на самой верхушке политической системы, к которой приступил Мао, был завершен к концу лета 1966 г. Подразделения ЦК КПК были выпотрошены чистками и доведены до состояния паралича. Противостоять этому наступлению было практически невозможно. Бюрократические отделы ЦК КПК были урезаны и укрупнены, а их полномочия по принятию решений были переданы неформальным комитетам, в которых заправляли сторонники Мао, подотчетные только их лидеру. Масштаб и возможности охвата этих неформальных структур на протяжении «культурной революции» лишь увеличивались. В то же время официальные бюрократические органы партийного государства, ослабленные чистками и раздроблением, в итоге развалились и прекратили свою работу. Вставшие во главе партийного государства комитеты верных последователей Мао, не имевшие, кроме личного доверия лидера, никаких формальных партийных или конституционных оснований на существование, уничтожали и расчленяли национальную бюрократию.

Еще одна существенная особенность «культурной революции» заключалась в параллельной мобилизации массового повстанческого движения снизу, направленного против официальных лиц на всех уровнях власти, которые не продемонстрировали «достаточной» приверженности маоизму. Первоначальная реструктуризация органов власти КНР во многом была направлена на инициацию мятежа и направление повстанцев на желательные для Мао «свершения». На первый взгляд могло показаться, что движение студентов-хунвейбинов (буквально – «красногвардейцев»), столь неожиданно и громко заявившее о себе в августе 1966 г., было хаотичным и дезорганизованным. В действительности, размещенные в кампусах вузов «контактные лица» постоянно отслеживали ход событий на местах и снабжали студентов-повстанцев рекомендациями, советами, поощрениями и инструкциями к действию. Эти сети влияния направляли студенческое движение летом-осенью 1966 г. Однако по мере того, как эти манипуляции становились все более очевидными, в движении наметились сопротивление властям и раскол между его членами.

Реструктуризация верхушки национальных властей

Осуждение в мае 1966 г. «антипартийной клики» в Пекине было вступительным аккордом для развертывания серии чисток, которые обезглавили административные структуры ЦК КПК и города Пекина. К июлю все десять заместителей мэра Пекина были сняты с должностей. Та же участь постигла практически всех членов партийного комитета по городу Пекину, в котором осталось всего два человека. В октябре и эти двое были лишены постов. К тому времени 81 человек (руководители и заместители руководителей отделов из указанной структуры) находились в тюрьме [Ibid.: 43–44]. Были значительно сокращены и отделы Секретариата ЦК КПК: 234 кадра в Отделе пропаганды ЦК КПК были отстранены от работы, а сам отдел был реорганизован в более скромную по размерам Канцелярию пропаганды маоизма. Зачищен был и Организационный отдел ЦК КПК: еще в августе все руководство структуры было снято с должностей, а большая часть штата отдела в составе 200 с лишним человек попала под следствие[144].

Все эти изменения ознаменовали резкие сдвиги в структуре национальных властей. Политбюро ЦК КПК, ПК Политбюро ЦК КПК и бюрократические подразделения КПК в столице постепенно утрачивали функционал и в конечном счете прекратили существование. Их полномочия были переданы новообразованному внесистемному формированию, которое состояло из людей, уже доказавших свою личную преданность Мао. Группа по делам «культурной революции» при ЦК КПК (ГДКР) была формально учреждена в конце мая и пережила стремительную эволюцию в течение последующего года. Ключевую роль в организации играли уже знакомые нам игроки, в лояльности которых у Мао не было оснований сомневаться и статус которых зависел исключительно от покровительства Мао. Практически все достижения членов ГДКР были связаны со сферой пропаганды и безопасности. Они также отличились в предшествующих кампаниях против либерализации и «буржуазных» тенденций. На тот момент ни один из членов ГДКР не был полноправным членом Политбюро. Ни один из них не занимал ответственные должности, связанные с государственным администрированием или экономикой[145].

На первых порах ГДКР формально руководил Чэнь Бода, наставник Мао в вопросах марксизма-ленинизма еще в Яньане и действующий редактор партийного журнала «Красное знамя», который стал информационной платформой ГДКР и официальным рупором политической линии Мао. Кан Шэн, который довел кампанию 1943 г. по исправлению стиля работы в КПК до кровавых эксцессов и сравнительно недавно отвечал за работу крупного коллектива копирайтеров, вступившего в полемику с советским «ревизионизмом», был ключевым «советником» при структуре. Еще двумя ведущими фигурами были занимавшие должности заместителей руководителя ГДКР Цзян Цин, супруга Мао с 1938 г., которая формально не занимала ведущие партийные или правительственные посты, и Чжан Чуньцяо, глава шанхайского Отдела пропаганды, который активно содействовал Цзян Цин в ее предшествующей активности по противодействию либерализации искусств и культуры. Остальные ключевые члены структуры были идеологами, успешно проявившими себя в качестве полемистов или «теоретиков». В их числе были Яо Вэньюань, заместитель Чжан Чуньцяо в Отделе пропаганды по городу Шанхаю, а также множество относительно молодых людей, которые имели опыт работы с Чэнь Бода, Кан Шэном или обоими деятелями: Ван Ли, Гуань Фэн,