организовывал летний лагерь для мальчиков из шахтерских районов Великобритании. Он был глубоко встревожен, обнаружив, что многие дети не имеют понятия о том, каково это – работать целый рабочий день, потому что ни разу не видели, чтобы их отцы работали в таком режиме, ведь многие из британских шахтеров жили на пособие долгие годы. Это многое говорило о состоянии горнодобывающей промышленности в Великобритании, но король, казалось, был заинтересован в том, как лагерь влияет на молодых людей. Он хотел создать нечто столь же полезное, как лагеря ГКОП, в Великобритании.

Когда мы дошли до конца второй шеренги, комендант сказал: «Ваше величество, сегодня так жарко, что мы все поймем, если вы не сочтете разумным идти через поле под таким палящим солнцем, хоть мальчики и подготовили казармы и столовую для вашего визита». Король ответил: «Если они ожидают моего прихода, то, конечно же, я пойду». Это была своего рода noblesse oblige – «благородное происхождение обязывает», которую я редко встречала у наших же чиновников, с которыми осматривала лагеря ГКОП, изучала деятельность НАДМ и занималась другими проектами.

Мы с королевой медленно шли по полю под палящим солнцем, и я увидела один из самых тщательных осмотров в своей жизни. Они взглянули на полки, где хранились припасы, и когда услышали, что мальчики сами мастерят себе все оснащение, то перевернули столы вверх дном, чтобы посмотреть, как они сделаны. Они заглянули в кастрюли и сковородки на плите и в меню. Ушли они, успев осмотреть почти все, что было можно. В спальном бараке король ощупал матрасы и тщательно осмотрел обувь и одежду.

Мой муж кропотливо готовил меня к чаепитию, которое проводили после этой поездки, потому что, по его словам, король особенно просил устроить встречу с руководителями всех ведомств, которые вносили свой вклад в восстановление страны и делали что-то новое в правительстве. Представляя глав каждого ведомства, я должна была как можно короче описать деятельность этого человека, а затем выделить ему или ей около трех минут наедине с королем, после чего отводила этого руководителя к королеве и представляла королю следующего человека. Я с ужасом думала о том, как мне удастся сжать представление до краткого объяснения, но вскоре обнаружила, что могу хорошо доносить информацию в сжатом виде, потому что король, как мне казалось, сразу понимал, чем занимается человек, как только я называла его имя, и начинал прямо с вопросов. Я думала, что мне будет нелегко держать очередь. Я заметила, как секретарям моего мужа приходилось с ним бороться: его было невозможно оторвать от собеседника, если ему становилось очень интересно, но король оказался гораздо более сговорчивым в этом плане.

Вечеринка, казалось, прошла успешно для всех. Я была так поражена познаниями короля, что за следующей трапезой, сидя рядом с ним, попросила его рассказать, откуда он знает, какую работу выполняет каждый человек в нашем правительстве. Он сказал, что заранее изучил имена и род занятий всех членов правительства, для него собрали нужные материалы, и это лишь часть его подготовки к поездке в Вашингтон.

После отъезда королевской четы мы сели на поезд до Гайд-парка, где у нас был целый день на подготовку к следующим суткам, которые король и королева должны были провести с нами. Мой муж всегда любил приглашать домой людей, которые ему нравились. Ему казалось, что он узнал их лучше после поездки в Гайд-парк.

День в Нью-Йорке был интересным, но изнурительным, потому что мэр Ла Гуардиа решил заполнить каждую минуту до отказа. С наступлением дня король и королева поняли, что опоздают к нам, но им не сказали, насколько, пока они не отправились в путь, после чего король настоял на том, чтобы делать остановки и звонить нам через определенные промежутки времени.

Мы сидели в библиотеке в Гайд-парке и ждали их. Перед Франклином стоял поднос с коктейлями, а его мать сидела по другую сторону камина, неодобрительно поглядывая на коктейли и приговаривая, что король предпочел бы чай. Но мой муж, который бывал таким же упрямым, как и его мать, держал поднос наготове. Наконец прибыла королевская чета. Я встретила их у дверей и проводила в комнаты. Вскоре они оделись и спустились в библиотеку. Когда король подошел к Франклину, который стоял возле коктейльного столика, мой муж сказал: «Мама не одобряет коктейли и считает, что вы должны выпить чашку чая». Король ответил: «И моя тоже», – и взял коктейль.

За обедом произошли две поразительные вещи. Сейчас они кажутся смешными, но тогда сильно смутили мою свекровь. Мы привезли цветного дворецкого из Белого дома. У моей свекрови был дворецкий из Англии, которого так потрясло, что к нему на помощь едут дворецкие из Белого дома и что короля с королевой будут обслуживать цветные, что решил взять отпуск до приезда Их Величеств, чтобы не видеть подобного отношения к ним!

Что именно случилось в ту ночь в Белом доме с нашими хорошо обученными дворецкими, я никогда не узнаю. Свекровь поставила дополнительный фарфор на сервировочный столик, которым обычно не пользовались, и вдруг посреди ужина этот столик рухнул, и тарелки с грохотом упали на пол. Мама в лучших традициях старалась не обращать на это внимания, но жена ее пасынка, Джеймса Рузвельта, у которой она позаимствовала несколько тарелок по этому случаю, сказала: «Надеюсь, среди разбитых тарелок нет моих». На самом деле вся посуда была из сервиза, подаренного моему мужу. Ни один предмет старинного семейного фарфора не пострадал.

Можно было подумать, что одного такого несчастного случая хватит на целый вечер, но как только мы спустились после обеда в большую библиотеку, раздался ужасный грохот. Дворецкий с подносом в руках, на котором стояли графины, стаканы, чаши со льдом и тому подобное, упал с лестницы, ведущей из холла, не дойдя пары ступенек, и ввалился прямо в библиотеку, разбросав по полу содержимое подноса и оставив у подножия лестницы целое озеро воды и кубиков льда. Уверена, свекровь жалела, что ее английский дворецкий не остался. Тогда я написала об этом в своей колонке, потому что считала этот случай действительно забавным, но свекровь возмутилась из-за того, что я не сохранила его в глубокой, мрачной семейной тайне.

Ужин был настолько поздним, что вечер вскоре закончился и все мы удалились к себе, оставив премьер-министра Маккензи Кинга и короля побеседовать с Франклином. Когда они поднялись наверх, было уже так поздно, что мне стало их жалко, но на следующий день Маккензи Кинг признался моему мужу, что король постучал в его дверь и попросил зайти к нему для разговора. Он добавил, что король сказал: «Почему мои