Но он был уж слишком чувствителен!

Кто слишком чувствителен? Ты, Фрайди, и никто другой.

Но черт возьми, ведь большинство людей действительно нас дискриминирует! Если пинать собаку достаточно часто, она станет ужасно нервной. Посмотрите на мою новозеландскую семью, на этих предателей. Анита, наверное, чувствовала себя в своем праве, когда обманывала меня, – я ведь не человек!

Итак, счет на сегодня: люди – 10, Фрайди – 0.

Где же Жанет?

Пробуждение мое было не очень приятным. Меня продавали с аукциона, покупатели желали проверить, в порядке ли у меня зубы, и лезли мне руками в рот. Я рассердилась и укусила одного, тогда владелец аукциона принялся охаживать меня кнутом и тем самым разбудил. После такого сна номер в беллингемском «Хилтоне» показался мне очень уютным, и я сделала звонок, который следовало бы сделать раньше всех остальных. Но без остальных все равно было не обойтись, а этот стоил очень дорого, и без него можно было бы обойтись, если бы сработал хоть один из предыдущих. Кроме того, я не люблю звонить на Луну, меня раздражает запаздывание ответов.

Итак, я позвонила в «Цереру и Южную Африку аксептанс» – это банк Босса, или один из банков Босса. Во всяком случае, тот, который выдает мне кредит и платит по моим счетам.

После обычной стычки с синтетическими голосами, особенно неприятной из-за дурацкой задержки ответов, мне наконец удалось добраться до живого человека – потрясающей красоты женщины, явно нанятой (как мне казалось), чтобы служить декоративной ширмой. Да, одна шестая земного притяжения придает груди форму лучше, чем любой бюстгальтер. Я сказала ей, что мне нужно поговорить с каким-нибудь старшим банковским служащим.

– Вы говорите с одним из вице-президентов, – ответила она. – Вам удалось убедить наш компьютер в том, что вам действительно нужна помощь ответственного представителя банка. Непростой трюк – наш компьютер довольно упрям. Чем я могу вам помочь?

Я рассказала ей часть моей неправдоподобной истории и добавила:

– Ну вот, несколько недель ушло на то, чтобы попасть обратно в империю, а когда мне это удалось, все контакты оказались оборваны. Есть у банка какой-нибудь телефонный код или адрес для меня?

– Посмотрим. Как называется компания, на которую вы работаете?

– У нее несколько названий, в их числе – «Систем энтерпрайзес».

– Как зовут вашего начальника?

– У него нет имени. Он пожилой, коренастый, одноглазый, немного хромает и медленно передвигается на двух костылях. Ну как? Я заслужила приз?

– Посмотрим. Вы сказали, что мы снабдили вас «Мастеркард», выданной Имперским банком в Сент-Луисе. Прочтите медленно номер вашей кредитной карточки.

Я сделала это и спросила:

– Хотите сфотографировать ее?

– Нет. Назовите дату.

– Тысяча шестьдесят шестой.

– Тысяча четыреста девяносто второй, – назвала она.

– Четыре тысячи четвертый до нашей эры, – ответила я.

– Тысяча семьсот семьдесят шестой, – пальнула она.

– Две тысячи двенадцатый[37], – парировала я.

– У вас ужасное чувство юмора, мисс Болдуин. Хорошо, все в порядке, вы – действительно вы. Но если это не так, то готова с вами поспорить, что следующего этапа проверки вам не пережить. Мистер Два Костыля давно слывет своей крайней неприязнью к незваным гостям. Запишите этот номер. А потом повторите его мне.

Я так и сделала.

Через час я шла мимо дворца Конфедерации в Сан-Хосе, опять направляясь в здание Калифорнийского коммерческого кредита и твердя про себя, что не стану ввязываться ни в какие драки перед дворцом, кого бы ни пытались здесь убить. Мне неожиданно пришло в голову, что на этом самом месте я была две недели назад. Да, точно, две недели назад. Если меня сейчас отсюда направят в Виксберг, я просто рехнусь.

В здании Коммерческого кредита мне надлежало обратиться не в «Мастеркард», а в юридическую контору, расположенную на другом этаже, куда я позвонила из Беллингема, получив нужный код с Луны. Я завернула за угол и хотела было войти, как вдруг у меня над ухом чей-то голосок шепнул:

– Мисс Фрайди.

Я обернулась и увидела женщину в униформе «Желтого такси». Я всмотрелась в нее, и радостно вскрикнула:

– Голди!

– Вы заказывали такси, мисс? Вам придется пересечь площадь и спуститься вниз по улице, здесь нам не разрешают парковаться.

Мы пошли через площадь. Не помня себя от радости, я сразу принялась болтать, но Голди тихо шикнула на меня и сказала:

– Пожалуйста, мисс Фрайди, ведите себя как обычный пассажир. Хозяин требует от нас полной конспирации.

– С каких это пор ты называешь меня «мисс»?

– Так будет лучше. С дисциплиной у нас сейчас очень строго. У меня специальное разрешение на то, чтобы встретить вас, но я никогда бы не получила его, если бы не сумела доказать, что без всяких паролей смогу вас опознать.

– Что ж, ладно. Но зови меня так, только когда это нужно для дела… Голди, милая… Я так рада тебя видеть, что могу разреветься.

– Я тоже. Особенно если учесть, что в понедельник пришло сообщение о твоей смерти. Кстати, я тогда разревелась. И у многих глаза были на мокром месте.

– Смерти? Моей смерти? Но ведь… Я и близко к смерти не была. И не рисковала особо нигде, я просто… потерялась. А теперь нашлась.

– Я этому жутко рада!

Через десять минут я вошла в кабинет Босса и сказала:

– Фрайди докладывает, сэр.

– Ты опоздала.

– Я добиралась по живописным местам, сэр. Плыла вверх по Миссисипи на экскурсионном корабле.

– Да, я слышал. Кажется, ты одна спаслась. Я имел в виду, что ты опоздала сегодня. Границу в Калифорнии ты пересекла в двенадцать ноль-пять. А сейчас семнадцать двадцать две.

– Черт, Босс, у меня были трудности.

– Курьер должен уметь справляться с трудностями и быстро двигаться дальше.

– Да черт возьми, Босс! Я была не на задании, а значит, не была курьером. Я была в отпуске, и у вас нет права меня отчитывать. Если бы вы не перебазировались, не предупредив меня, у меня не было бы никаких проблем… Я находилась здесь две недели назад. В Сан-Хосе, в двух кварталах отсюда.

– Тринадцать дней назад.

– Босс, вы придираетесь лишь затем, чтобы не признавать, что это ваша вина, а не моя.