– Слушаюсь, сэр. Я покинула экспедиционный корабль, когда мы оказались в империи, добралась до Сент-Луиса, обнаружила, что ваши контактные номера скомпрометированы, уехала в Фарго, как вы справедливо заметили, пересекла границу Британской Канады в двадцати шести километрах от Пембины, отправилась в Ванкувер, а сегодня – в Беллингем и сейчас нахожусь перед вами.

– Какие-нибудь проблемы?

– Нет, сэр.

– Какие-нибудь детали, представляющие профессиональный интерес?

– Нет, сэр.

– Зафиксируй доклад со всеми подробностями на пленку и передай в аналитический отдел. Можешь не раскрывать факты, которые раскрытию не подлежат. Я пошлю за тобой недели через две-три. Твоя учеба начинается с завтрашнего утра. С девяти ноль-ноль.

– Что-что?

– Не ворчи, молодой женщине это не пристало. Фрайди, твои действия я считаю удовлетворительными, но настало время тебе приступить к твоей настоящей работе. Вернее сказать, к твоей настоящей работе на данном этапе. Ты чудовищно невежественна. Мы это поправим. Итак, завтра в девять ноль-ноль.

– Слушаюсь, сэр. – (Я – невежественна? Наглый старый придурок! Черт, как же я была рада его видеть, только… Это инвалидное кресло меня здорово выбило из колеи.)

«Паджеро сандс» раньше был модным курортным отелем. Он расположен в тихом местечке на берегу залива Монтерей, неподалеку от тихого городка Уотсонвиля. Уотсонвиль – один из крупнейших портов по экспорту нефти в мире и привлекателен не больше, чем холодные блины без сиропа. Ближайшие развлечения – казино и бордели – находятся в пятидесяти километрах отсюда, в Кармеле. Но я не играю в азартные игры и мало интересуюсь платным сексом, пусть даже его экзотическими формами, распространенными в Калифорнии. Немногие из команды Босса посещали Кармел, поскольку для прогулки верхом это далековато (придется выбираться на весь уик-энд), рейсовых капсул не было, а что касается гравилетов, то, хотя в Калифорнии за ними нет такого строгого контроля, Босс разрешал использовать их только для деловых турне.

Большим развлечением для нас в «Паджеро сандс» были естественные достопримечательности, из-за которых он и был построен, – море, солнце и песок.

Я очень увлеклась серфингом, но, когда научилась как следует управляться с доской, он мне надоел. Я много плавала, загорала на песке, наблюдала за огромными нефтяными танкерами, выходящими в море, с удовольствием отмечая, что вахтенные на уходящих кораблях постоянно пялятся в свои бинокли назад, а не вперед.

Всем нам было отнюдь не скучно – ведь у каждого имелся свой персональный терминал с полным набором услуг. Люди настолько привыкли сегодня к компьютеру, что нередко забывают, каким «окном» в целый мир может служить обычный терминал. Некоторые, и часто – я сама, пользуются компьютером лишь для заполнения счетов, телефонных звонков и прослушивания последних известий и тем самым здорово сужают рамки его возможностей. Если обладатель компьютера согласен немного заплатить за услуги, терминал может дать ему практически все – любые наслаждения, кроме тех, что получают в постели.

Живая музыка? Я могу включить «живой» концерт, который идет в Беркли сегодня вечером, но концерт, состоявшийся в Лондоне десять лет назад, дирижер которого давно умер, не менее «живой» и не менее настоящий, чем любой в сегодняшней программе. Электронам нет дела до времени; как только какая-то информация попадает в компьютерную сеть, время для нее застывает, и все, что необходимо помнить, это – необъятное наследие прошлого всегда к вашим услугам, стоит лишь набрать нужный код.

Босс послал меня учиться к компьютерному терминалу, и тут у меня было гораздо больше возможностей, чем у любого студента Оксфорда, Сорбонны и Гейдельберга в прежние годы.

Поначалу это совсем не походило на учебу. В мой первый день за завтраком мне было сказано, чтобы я доложила о себе главному библиотекарю – милому, добрейшему старикану профессору Перри, с которым я познакомилась, еще когда проходила базовый курс подготовки. Он выглядел изрядно утомленным, потому что библиотека Босса наверняка оказалась самой громоздкой и сложной из того, что перевезли из империи в «Паджеро». Профессору Перри, несомненно, предстояли еще недели работы, прежде чем все придет в порядок, а Босс тем временем, несомненно, не ожидает ничего другого, кроме абсолютного совершенства. Да и чудаческая привязанность Босса к бумажным книгам, составлявшим большую часть его библиотеки, а не к кассетам, дискам и микрофильмам – не облегчала задачу старика Перри.

Когда я явилась к нему и доложила о себе, он посмотрел на меня без особой радости, указал на небольшой закуток в углу и сказал:

– Мисс Фрайди, почему бы вам не сесть вон там?

– А что я должна делать?

– А? Трудно сказать. Нам, несомненно, сообщат. Гм. Сейчас я ужасно занят, и мне ужасно не хватает людей. Почему бы вам просто не ознакомиться с оборудованием, изучая все, что захочется?

Ничего особенного в здешнем оборудовании не было, разве что добавочные клавиши, обеспечивающие прямую связь с несколькими крупнейшими библиотеками мира – Гарвардской, Вашингтонской, Атлантического союза, Британским музеем, – минуя человеческих или сетевых посредников. Да, и еще – уникальная возможность прямого доступа к личной библиотеке Босса, которая располагалась прямо передо мной. Я легко могла бы читать его переплетенные бумажные книги на своем терминале, если бы захотела, даже не вынимая фолианты из их азотной среды, переворачивая страницы простым нажатием клавиши.

Этим утром я быстро просматривала каталог библиотеки Туланского университета (одной из лучших в Республике Одинокой Звезды), пытаясь найти историю старого Виксберга, когда по перекрестной ссылке наткнулась на описание спектральных типов звезд и… не могла от нее оторваться. Я не помню, в связи с чем там была приведена эта ссылка, но они попадаются и по самым невероятным причинам.

Я все еще читала трактат об эволюции звезд, когда меня отвлек профессор Перри, предложив сходить пообедать. Мы пошли, но перед этим я быстренько набросала для себя заметки о том, какого рода математические пособия мне понадобятся, – астрофизика захватила меня, но чтобы хоть чуть-чуть разобраться в ней, нужно знать ее язык.

В этот день я позанималась еще немного старым Виксбергом, по сноске попала на «Плавучий театр», музыкальную пьесу, посвященную той эпохе, а остаток дня провела, глядя и слушая бродвейские мюзиклы тех счастливых лет, когда Северо-Американская Федерация еще не раскололась вдребезги. Почему, интересно, сейчас уже невозможно писать такую музыку? Наши предки умели веселиться! Я одну за другой просмотрела «Плавучий театр», «Принца-студента» и «Мою прекрасную леди» и отметила для себя еще десяток подобных, чтобы просмотреть их потом (это и называется «ходить в школу»?).

На следующий день я решила как следует заняться изучением серьезных предметов, в которых мало разбиралась, – я резонно решила, что, как только мои преподаватели (кем бы они ни были) утвердят мой учебный план, у меня не останется времени для вещей по моему выбору. Еще бы! Прежние тренировочные курсы в системе Босса отнимали у меня куда больше двадцати четырех часов в сутки. Но за завтраком моя подруга Анна спросила меня: