— Я сегодня здесь посплю, а то на улице холодно.

— Как обычно.

— Нет сегодня не так, — не согласился он и моя очередная попытка угона не удалась.

— Сегодня тепло! — кричала я на следующий день, когда он тоже остался в машине на ночь.

— Чую ночью будет дождь…

— Как ты можешь это чуять?

— Спину ломит…

— Ага, и хвост отваливается! — зло прошипела я, накрываясь плащом и укладываясь на заднем сиденье.

— Нет у меня хвоста, — поспешно заверил меня парень, глянув обеспокоенно, а потом еще и похлопал себя по заду, словно проверяя отсутствие еще одного отростка.

Я закатила глаза, отворачиваясь от него к спинке сиденья.

— Не было бы — не надо было бы это озвучивать, — раздраженно заметила я.

Все эти дни рядом с Алеком я чувствовала себя двояко. С одной стороны, злилась за его преследование, чрезмерную опеку, вранье, не позволение мне самой за себя решать. Но, с другой стороны, была даже рада тому, что он меня не оставляет и продолжает заботиться, хоть и таким отвратительным способом. Что бы я ни говорила, а с Алеком мне было спокойнее в чужом мире, да и чувствовала я рядом с ним себя в безопасности. Все-таки дружба между нами завязалась, потому что даже несмотря на его нелепое вранье, я ему доверяла, как бы противоречиво это ни звучало.

Что же касается повисшего между нами вопроса о замужестве — он так и остался, никуда не девшись и не забывшись. Я видела, что парень кидает на меня далеко не дружеские взгляды и начинает нервничать и обижаться всякий раз, когда я заговариваю о других женихах, но пытается это скрыть, чтобы не ссориться. Я же со своей стороны тоже не могла остаться равнодушной, учитывая и страстный поцелуй, и возникшее доверие, и часы напролет, которые мы проводили наедине друг с другом. После острова Вирилия и Оли я стала относиться к Алеку по-другому, я стала к нему присматриваться и всерьез задумываться о своих чувствах и их возможных последствиях. И хотя в основном эти последствия меня пугали, но иногда казалось, что в них нет ничего страшного. И вообще недостатки есть у всех… Эти мысли одновременно и настораживали меня, и успокаивали. В какой-то момент я даже решила, что если из моих бессмысленных попыток бегства ничего не выйдет, то я все равно в проигрыше не останусь…

Как говорила, собственные мысли меня пугали.

Алек тем временем все продолжал исподтишка проникать мне под кожу. Он не упускал ни одного удобного случая ко мне прикоснуться или сделать приятное вроде сворованного у встречного купца шоколада или сказанного комплимента. А его «Сокрровище» стало звучать как-то по-иному. Более интимно, с большим чувством, восхищением, обожанием и даже обоготворением. От этого обращения я млела, как млела бы и любая другая. И сколько бы не сопротивлялась и убеждала себя в обратном, а все равно начинала смотреть на Алека через розовые очки.

— Просто шикарно, Вася, — ворчала я, когда уединялась в кустиках. — Пара комплиментов и ты растаяла. Так и начинаются самые печальные из семейных историй. Пара сладких слов и вот ты уже женатая и беременная!

— Сокрровище, ты там? — послышался обеспокоенный голос Алека с поляны, где мы остановились для отдыха. Я прикрыла лицо руками, почувствовав, как с интересом прислушиваюсь к его голосу.

— Вася, ты безнадежна…

— Василиса! Я иду к тебе!

— Стой, там, где стоишь! — возмутилась я.

— Почему ты молчала? Я же беспокоюсь…

А еще он пытался меня снова поцеловать, но я вовремя успевала увернуться. Правда однажды ему все-таки удалось повторить свой подвиг уже в третий раз. И в этот раз точно так же, как и в первые, совершенно неожиданно.

Мы остановились в городке впервые за неделю после того, как покинули Олю и Вирилия. Прибыли в этот населенный пункт в середине ночи, и по какой-то причине Алек доверился местным жителям и объявил, что здесь вполне можно переночевать на нормальной кровати и поесть как следует.

В итоге пока он «как следует» ел, я уснула, наконец, на мягком матрасе. А проснулась от того, что почувствовала, как кто-то ко мне прикасается. Опознав его по запаху, который стал для меня уже родным и волнующим, я не испугалась и сонная лишь оттолкнула его руку, которой он гладил меня по талии.

И тогда-то он проделал свое черное дело, снова меня поцеловав. Так же страстно и ненасытно как в первые разы. Я мигом позабыла все свои страхи, отдавшись ощущениям с головой.

— Выходи за меня, — искушающим шепотом прошептал он мне в губы между поцелуями. — Не упррямься.

— Вот же ты змей, — возмутилась я с усмешкой таким же шепотом.

— Я не змей! — возмутился он, отстраняясь. — Я человек!

— Ну конечно, — проворчала я, снова притягивая его к себе.

Алек целовал меня, гладил по волосам, заглядывал в глаза и шептал с восхищением:

— Ты такая неверроятная! Волшебная! Самая пррекррасная!

Я млела от его комплиментов и не переставала улыбаться. Мной владели спокойствие, умиротворение и счастье, когда я засыпала в его объятьях. И я практически определилась с тем, что не так уж и плохо быть пойманной, но на утро мое мнение изменилось, когда я проснулась снова одна в кровати. И на этот раз парня не было даже на прикроватном коврике.

То ли он потерял бдительность, то ли что-то случилось, но я осталась одна, предоставленная лишь себе. И мои руки и ноги действовали быстрее, чем я успела обдумать свои действия. Я схватила сумку и, спрятав волосы под платок, сразу выскочила из комнаты.

Спустившись на первый этаж, я все-таки увидела спину Алека, который стоял около стола местного администратора, женщины лет под сорок, и о чем-то с ней разговаривал на илларийском. И, кажется, он с ней заигрывал, усиленно улыбаясь и строя глазки. Я была возмущена и практически уже решилась на то, чтобы бросить свою очередную попытку побега, подойти и треснуть его сумкой по и без того больной голове, но в этот момент в гостиницу зашли двое, прошли мимо меня и сразу направились к Алеку. Выглядели они настроенными враждебно к парню. Я отступила назад, спрятавшись за углом, и прислушалась.

— Алексий! — позвал молодой парень, на вид лет двадцати, то есть примерно ровесник Алека. Ну или внешне — ровесник.

Мой приятель тут же обернулся, слишком очевидно отреагировав на имя принца Дракона. Улыбка с его лица стерлась, и он посуровел. Таким я его не видела даже во время наших ссор.

— Илья, — хмуро ответил он и перевел взгляд за его спину. — Матвей, — с презрением кивнул он и второму мужчине, и я выглянула из-за своего укрытия.

Все-таки Алек врал относительно внешности Матвея Залесского. Не был он настолько ужасен. Да волосы непривычно для меня длинные, а сам очень худой и бледный, но не отвратительный. Никаких прыщей, язв и грязи. Вполне себе обычный парень моего возраста.

— Где моя сестра? — без предисловий поинтересовался Илья, в котором я, действительно, нашла свои собственные черты лица.