обращались к этому аргументу, обосновывая необходимость полной сегрегации евреев и мусульман от христиан. Еще раньше в Европе общее недоверие к евреям могли выражать в связи с сексуальностью: например, когда Гвиберт Ножанский описывает злодея графа Жана Суассонского, который «мог отвергнуть свою молодую и прекрасную жену ради забав с морщинистой старой ведьмой», причем эти забавы происходили в доме у одного.[213] Однако евреев не связывали с однополыми отношениями.

Содомия и грех

Бо2льшая часть наших знаний о средневековых мужчинах, занимавшихся сексом с другими мужчинами, опирается на тексты тех людей, которые беспокоились о нравственности христианского общества. Понятие «грех против природы» не всегда подразумевало содомию, но часто выступало в качестве синонима к ней. Однако содомия обозначает не только секс между двумя мужчинами: это был противоестественный акт, поскольку он бесплоден, так что слово «содомия» могло означать любой половой акт, в результате которого невозможно рождение детей. Некоторые славянские авторы считали содомией позицию «женщина сверху»; с другой стороны, они считали интрафеморальный (между бедрами) половой акт между двумя мужчинами сродни мастурбации, но не таким серьезным проступком, как анальный секс или гетеросексуальное прелюбодеяние. В Западной Европе Вильгельм Перальд в своем широко цитируемом трактате классифицировал грехи против природы по двум видам – гетеросексуальный вагинальный половой акт в необычной позиции или эякуляция куда-либо, кроме влагалища. Если закрыть глаза на первый тип грехов, к которому нечасто обращались цитировавшие Перальда авторы, остается ясным, что анальный половой акт (или оральный, хотя он встречался реже или по крайней мере реже обсуждался) считался прегрешением против природы независимо от пола партнеров. В этом грехе возмутительно то, что такой секс был нерепродуктивным, что противоречило мнению церкви о том, что секс должен быть неразрывно связан с деторождением. Если в сексе участвовали двое мужчин, это нарушало гендерный порядок, определяя мужчине женскую роль, но не всегда в нем должны были участвовать только мужчины.

Было бы лицемерием утверждать, что слово «содомия» всегда использовалось в таком широком смысле, что мы не можем сказать, что именно оно подразумевало в тех или иных обстоятельствах. Бо2льшую часть времени это слово использовали явно для обозначения анального секса между двумя мужчинами, хотя более общего значения оно при этом не потеряло. Когда группу мужчин, например тамплиеров, обвиняли в сексуальных отношениях друг с другом в рамках еретических практик, современники называли это содомией. Даже если в формальных обвинениях использовались понятия вроде carnaliter commiscere («смешаться плотски»), хронисты приравнивали это к содомии. Подобные обвинения были обычным делом в судебных процессах над еретиками, и их нельзя рассматривать как доказательство вовлеченности обвиняемых в такие практики, но мы можем считать их указанием на то, что именно средневековые люди понимали под категорией содомии.

С периода раннего Средневековья до нас дошло несколько пенитенциалов и законов против содомии, но эти тексты не вдаются в подробности насчет самого греха – они только указывают конкретные епитимьи за анальный и интрафеморальный половой акт в зависимости от возраста партнера. Наказания были сравнимы с наказаниями за иные сексуальные преступления вроде прелюбодеяния. Однако масштабная христианская критика содомии началась в XI веке с Петра Дамиани. Дамиани особенно яростно нападал на клириков, которые впадали в этот грех. Содомия как секс между мужчинами действительно на протяжении всего Средневековья ассоциировалась с клириками – возможно, потому, что они были не женаты, а возможно, потому что монастырь предоставлял возможности для построения особенно близких отношений между мужчинами. Изображения Ганимеда на капителях колонн средневековых монастырей указывают на то, что аббаты считали это большой проблемой. На протяжении всего Средневековья священников и монахов высмеивали не только за их гетеросексуальные похождения, но и за любовь к мальчикам. Уолтер Мап цитирует одного аббата ордена цистерцианцев, который рассказывал, как Бернард Клервосский пытался сотворить чудо и оживить мертвого мальчика: он возлег на него на постели и молился, но тщетно. Уолтер затем отмечает: «Поистине он был несчастнейшим из монахов; ибо никогда я не слышал, чтобы монах возлег на мальчика, и мальчик не восстал бы следом за ним»[214]. К XV веку обвинения священников в содомии стали одним из аргументов, которые английские лолларды (еретическая группа) использовали в своей критике церкви и, в частности, требования целибата для священников:

«Требование о воздержании, прилагающееся к священническому сану, которое первоначально было принято в ущерб женщинам, подталкивает к содомии всю Святую Церковь»[215].

Византийская церковь, которая не требовала безбрачия клириков, в основном переживала насчет однополых отношений в монастырях. Это не значило, что среди мирян гомосексуальное поведение было допустимым: разумеется, оно было запрещено определенными церковными канонами. Однако средневековые комментарии к этим канонам не так подробны и полны примеров, как комментарии по другим вопросам. По-видимому, этот вопрос меньше заботил власти после V века – возможно, поскольку это поведение терпели, пока оно не становилось известно всему обществу. Византийскому обществу также был известен обряд адельфопоэзис, который одни считали духовным братством, а другие – однополым союзом вроде брака. Церковь его не одобряла; его основная цель, по-видимому, не сводилась только к сексу, но он мог создать между людьми тесную связь, в которой зачастую возникали сексуальные отношения.

На Западе Фома Аквинский подробно исследовал прегрешения против природы, утверждая, что определенные действия противоестественны, поскольку они «не полезны роду человеческому»[216]. Другие университетские авторы, однако, были настроены более мирно. «Натурфилософы» (условно – средневековый аналог ученых) разбирали приписываемый Аристотелю вопрос о том, почему мужчины, «с которыми совершается соитие» (опять же, секс здесь понимается как нечто, что делают над другим человеком), испытывают удовольствие. Некоторые считали, что пассивная содомия «естественна» для некоторых мужчин, биологическое сложение которых таково, что они ощущают удовольствие от ощущения пенетрации или анальной стимуляции. Например, Пьетро д’Абано примерно в 1310 году писал, что у некоторых мужчин заблокированы проходы, по которым сперма попадает в пенис, в результате чего она накапливается вокруг анального отверстия, и такие мужчины испытывают удовольствие от анальной пенетрации. Хотя для некоторых мужчин это может быть «естественно» – они родились такими, – это все равно противоестественно в том смысле, что это нарушение законов природы. Пьетро сравнивает это со слепотой. Однако у других мужчин страсть к анальной стимуляции произрастает от привычки. Для активного мужчины умеренное семяизвержение было необходимо для поддержания здоровья, но необязательно было извергать семя в какое-то конкретное место.

Данте много пишет о содомии в своем «Аде», хотя первый ее пример – его бывший учитель Брунетто Латини, которого он встречает на пустошах седьмого круга Ада, – не назван содомитом прямо. Однако Вергилий описывает этот пояс для Данте с упоминанием Содома:

Насильем оскорбляют божество,Хуля его и сердцем отрицая,Презрев любовь Творца и естество.За