протоколах местами, где мужчины могут встретиться для сексуальной связи. И там, и в других немецких городах общественные туалеты также давали мужчинам возможность встретиться и заняться сексом (в Регенсбурге такую роль играли, в частности, отхожие места монастыря августинцев).

Мы не располагаем такой же обширной информацией о других европейских городах, хотя в Венеции сохранилось некоторое число соответствующих дел и документов. Как и во Флоренции, венецианские городские власти разными методами пытались искоренить то, что считали серьезным преступлением (включая сожжение нескольких содомитов и обезглавливание одного мужчины в 1481 году за «частую содомию с собственной женой»[227]). Однако, как и во Флоренции, бо2льшая часть дошедших до нас сведений об однополых отношениях в других европейских городах содержится в судебных протоколах. Им нельзя доверять, если мы хотим установить распространенность изучаемого нами поведения. В одни временные периоды таких дел было заведено больше, чем в другие, и это наверняка связано не с тем, что тогда в гомосексуальные отношения вступало больше людей, а с тем, что их стали более жестко преследовать. Периодическая «гомосексуальная паника» (которая является современным, а не средневековым понятием) вела к всплескам уголовных преследований, после чего какое-то время ничего не происходило. Во Флоренции было точно так же: например, проповеди Савонаролы в конце XV века привели к тому, что в течение какого-то времени преследования ужесточились. Но есть также и отдельные случаи – например, сожжение одного мужчины на костре императором Священной Римской Империи в 1277 году или другого – в 1369 году. В последнем случае император Карл IV якобы сам видел, как мужчина занимается сексом с десятилетним мальчиком, по-видимому, прилюдно, так как их можно было увидеть из его окна.

В средневековых городах Германии и Швейцарии мы встречаем несколько уголовных дел; из 388 смертных приговоров, вынесенных в Цюрихе в XV веке, 5 были за содомию. На севере содомию преследовали реже, чем в Италии, но и наказания чаще всего были строже, особенно за анальный секс (интрафеморальный секс и взаимная мастурбация считались менее серьезными преступлениями).

Отличительной чертой многих обвинений в содомии была их политизированность: такое обвинение было удобно, чтобы очернить имя врага. Это стало очевидным во время процесса над тамплиерами во Франции, но также на других процессах – например, в период позднего Средневековья в Брюгге. Возможно, обвиненные в самом деле состояли в гомосексуальных отношениях, а может, и нет – но тот факт, что их обвиняли в этом в определенный период времени, скорее связан с политическими обстоятельствами, а не с тем, что они именно тогда поддерживали гомосексуальные отношения. Как ни странно, Англию такая паника минула стороной за исключением того, что насчет короля Эдуарда II (правил в 1307–1327 гг.) ходили слухи, что он содомит и его смерть была унизительной. Разумеется, в Англии для низвержения политических соперников было доступно другое обвинение – в лоллардской ереси. Хотя в других случаях обвинения в содомии часто сопровождали обвинения в ереси (как было с французскими катарами или альбигойцами), в случае с лоллардами это было не так – возможно, потому, что лолларды сами бросали клирикам обвинения в содомии, а те не хотели приковывать к этому вопросу больше внимания, чем абсолютно необходимо.

Поскольку в этом обсуждении содомии мы опираемся на судебные протоколы, мы больше говорили о действиях, нежели чувствах. Мы не знаем, были ли эти сексуальные отношения только временными или же они были долгосрочными любовными отношениями. В редких случаях мы видим подтверждения последнему. В одном из флорентийских дел говорится о мужчине, который держал мальчика в качестве жены (come sua donna, но также per moglie, что скорее значит «жена»).[228]

Однако большинство мужчин, чьи голоса мы слышим в судебных протоколах, были вовлечены в краткосрочные отношения. Во многих случаях они занимались проституцией, поскольку властям было важнее допрашивать мужчин, которые в течение долгого времени поддерживали множество однополых отношений, нежели тех, кто обращался к содомии лишь время от времени. Арестованный в 1354 году в Венеции Роналдино/Роналдина Ронкайя, возможно, был интерсексуалом, или по крайней мере имел женственную внешность. Хотя он был женат, он утверждал, что

…никогда не знал ни ее, ни любую другую женщину плотски, поскольку в нем никогда не было плотского желания, а его детородный орган никогда не поднимался… и поскольку его лицо, голос и поведение были сродни женским, хотя он и не имел женского лона и располагал мужским детородным органом и тестикулами, многие по его внешнему виду принимали его за женщину.[229]

У него также были «груди, как у женщины». В результате он переодевался в женщину и занимался проституцией. Когда он вступал в сношения с мужчинами, он «прятал свой орган», и у него никогда не было эрекции[230]. Возможно, в современном мире Роналдино/Роналдину сочли бы интерсексуалом или трансгендером, а не гомосексуалом. Он скорее считал, что играет женскую роль, нежели чувствовал влечение к мужчинам.

Случай Джона/Элеаноры Райкенер (Лондон, 1394 год) очень похож на этот. Райкенера, одетого в женскую одежду, арестовали за «совершение омерзительного, неназываемого, позорного греха» на улице с неким Джоном Бритби. Райкенер назвал имя женщины, которая «первой научила его практиковать этот омерзительный грех на манер женщины» и которая «первым нарядила его в женскую одежду» и нашла для него клиентов. Он перечислил других мужчин, которые вступали с ним в отношения как с женщиной: он работал вышивальщицей в Оксфорде и вступал в отношения с несколькими студентами, никто из которых не знал, что он мужчина, а также кабатчиком в Бурфорде, где он вступал в отношение с многими клириками, которые ему хорошо платили. Он также «как мужчина вступал в отношения со многими женщинами, замужними и незамужними», но, по-видимому, не за плату. [231]

Случаи Ронкайи и Райкенера не были типичными в делах о содомии: большинство содомитов не носили женскую одежду. Возможно, их показания, которые в судах фиксировались на латыни (на которой обвиняемые не говорили), не отражают то, что они сказали на самом деле. Это мало что нам может сказать о сексуальной идентичности в Средние века. Однако это говорит нам о сильной связи между женственностью и пассивной ролью в сексе. Приведенные выше случаи настолько поражали властей тем, что мужчины не просто вели себя женоподобно, но даже решились сменить гендер, что власти решили допросить их и сохранить протоколы. Но те мужчины занимались проституцией, и их сексуальная активность мало что говорит об их собственных желаниях. Райкенер сказал, что он предпочитал священников, но только потому, что они больше платили. О его чувствах здесь не говорится ничего.

Любовь между мужчинами

Существуют и другие примеры, когда судебные протоколы или любые другие документы не указывают на наличие сексуальной связи, но тем не менее