— Ты кушай спокойно, потом погуляй. В зоопарк сходи, он тутинтересный. Вечером, в восемь часов, мы с тобой встретимся.

— Где?

Князь разорвал пустую папиросную пачку, достал чернильныйкарандаш, послюнявил, корявыми русскими буквами вывел адрес: «Гельдштрассе,13».

— Что там? Жилой дом? Кафе?

— Кинематограф, имени этого, который его придумал, ну, какего зовут?

— Братья Люмьер.

— А, ну да, они двое придумали. Два брата. Ты умный,дорогой, смотри, не опаздывай и не забывай проверяться, за тобой тут следят, —князь поднялся, прихватил сверток с костюмом, коробку со штиблетами и быстровышел из кондитерской.

Федор поел, расплатился за себя и за ушедшего князя,разложил на столе карту города.

Университет оказался совсем недалеко. Федор впервыевоспользовался берлинской подземкой. Ему понравилась городская железная дорога.Никогда прежде он не видел ничего подобного. Берлин пронизывала сеть подземныхи наземных железнодорожных линий.

Гулкий вестибюль подземки был отделан мелкой красно-желтойплиткой. Вкусно пахло разогретым металлом, резиной, угольным дымом. СначалаФедор немного запутался в этих линиях, но стоило застрять у схемы, и сразу напомощь пришла какая-то сердобольная пожилая фрау. Все объяснила, подвела кнужной платформе, дождалась нужного поезда, десять раз напомнив, на какойстанции выходить и куда пересаживаться. Забавно, что обращалась она к нему «моймальчик».

Двери закрылись, вагон тронулся. Пожилая фрау на прощаньепомахала рукой и заторопилась к противоположной платформе.

Поезд с грохотом въехал в туннель. Народу было мало,напротив сидели девочки школьницы, рядом дремал, тихо похрапывая, маленькийстарик с аккуратной заплаткой на колене. Туманно, сквозь двойные стекла,виднелись пассажиры соседнего вагона.

«Мне все равно придется ждать, когда в конторе получат всенужные лекарства, — спокойно размышлял Федор, — этот хитрый колдун никуда неденется, к тому же Бокий предупредил, что Нижерадзе и сам по себе можетоказаться весьма важным источником информации».

Да, именно так говорил Бокий и добавил загадочную фразу: недай бог, чтобы информация от князя стала для нас решающей.

Федор спросил, что имеет в виду Глеб Иванович, новразумительного ответа не получил. Вообще вразумительных ответов, указаний,инструкций явно не хватало. Когда Бокий готовил его к поездке, было такоечувство, что он постоянно недоговаривает. Федор гадал, что Бокий нарочноскрывает, а чего не знает, не понимает сам.

«Надеюсь на твое чутье, на твою отличную память, —напутствовал Глеб Иванович, — думай, делай выводы. За тобой будут следить, натебя могут сильно давить. Но ты точно уцелеешь, а любого другого на твоем местеубили бы».

Федор спросил, почему Бокий считает, что его не убьют, ноответа не дождался.

И вот сейчас, в подземном туннеле, в грохочущем вагоне, вочередной раз прокручивая в голове смутные напутствия Глеба Ивановича, Федорвспомнил, как речь зашла об Осе. Бокий говорил, что мальчишка, добывая материалдля своих репортажей и очерков, постоянно лезет на рожон, иногда рискует так,что волосы дыбом встают. Заводит знакомства среди контрабандистов, торговцевкокаином и морфием, фальшивомонетчиков и сутенеров. Судя по последним егопубликациям, теперь Ося занялся немецким мистическим расизмом. Со своейсемитской внешностью полез в самое гнездо антисемитизма.

«Его не тронут, но сам он вряд ли об этом знает».

Разумеется, Федор попросил расшифровать очередную загадочнуюфразу. Ответ он услышал не менее загадочный.

«Есть силы, заинтересованные в физическом существованииДжозефа Каца».

Что за силы, зачем нужен им Ося, Федор так и не узнал. Ноуслышал подробный рассказ о немецком мистическом расизме.

«Начиналось все с оккультных кружков, с увлечения идеямиБлаватской о великих ариях, наследниках Атлантиды. Руническая магия,возрождение германского духа. На этой почве расплодились всякие общества исоюзы. „Германский порядок“, „Туле“, „Кольцо Зигфрида“, Союз баварцев, союз„Остара“. Сейчас они лезут в политику, вливаются в Немецкую рабочую партию. Онасуществует с 1904 года. Главная задача — защита прав немецких рабочих переднатиском дешевой рабочей силы из чешских деревень. Так что националистическийдух присутствовал с самого ее зарождения, хотя отпочковалась она отинтернационалистов, социал-демократов. Теперь под влияниемпроповедников-мистиков рабочая партия превратилась в ультраправую, нацистскую».

Федор не удержался, перебил: «Большевики ведь тожеотпочковались от социал демократов, примерно тогда или чуть раньше? То естьполучается, общий корень, две ереси одной религии?»

Бокий нахмурился, побледнел и прорычал сквозь зубы: «Тыэтого не говорил, я не слышал!»

Он остывал несколько минут, нервно курил, мерил кабинетширокими шагами, потом сказал: «Может так случиться, что ты встретишь Осю, ончасто бывает в Германии. Единственная твоя задача в этом случае попытатьсяубедить его, что он при желании может вернуться на родину, с полной гарантиейбезопасности».

Поезд выполз из туннеля и остановился. Компания школьницвышла, зашли два опрятных трезвых пролетария, однорукий военный, с нимкрасивая, скромно одетая блондинка. Старичок с заплаткой все так же спал. Мятаяшляпа съехала ему на нос. В соседнем вагоне один пассажир встал, но раздумалвыходить, сел на место. Поезд тронулся.

Федор вернулся к своим размышлениям. Ему пришло в голову,что пристрастие Глеба Ивановича к шифрам и головоломкам имеет и положительные стороны.Решая очередную задачку со многими неизвестными, можно открыть для себя кое чтоинтересное и полезное.

«Осю не трогают из-за паразита. Меня, видимо, тоже, — этооткрытие Федору понравилось, но вывод напрашивался неприятный. — Стало быть,Бокий знает мою тайну. Кроме Михаила Владимировича я никому не говорил. Онвыдать меня не мог. Бокий догадался, потому что я выгляжу слишком молодо?Ерунда. В таком случае он бы непременно задал мне прямой вопрос. Он любитозадачивать других, но сам не выносит неопределенности».

Поезд опять остановился. Федор вдруг испугался, что проехал.Кондуктора, как в трамвае, не было, станций никто не объявлял. Он вскочил,чтобы прочитать название. Прочитал, убедился, что все в порядке, сел на место иопять заметил, как вскочил и сел пассажир в соседнем вагоне. Двери закрылись,поезд тронулся.

Свет в вагоне был тусклый, туннель тянулся бесконечно. Федорвспомнил одну из страшных ночей восемнадцатого года.